Сент-Питер обнимает девочку, а Лавр укрывает ее одеялом до самого подбородка.
– Ты не должна меня благодарить.
Слова вызывают в нем тайную радость: она весь день зовет его папой, подсознательно приняв их родство. А он ужасно боялся, что Торрейя отвергнет его.
– Я благодарна тебе. – Она зевает. – За то, что ты меня нашел. Привез сюда. И сделал счастливой.
– Это прямой долг отца, – тихо отвечает он.
Но Торрейя уже спит. Лавр еще долго смотрит на нее, прежде чем отправиться в свою постель.
После обеда Лавр повел Торрейю в зоопарк. Стоял чудесный день, как, впрочем, и все дни на Тропикане, и они, держась за руки, шли по зеленым аллеям между вольерами.
Торрейя подбежала вплотную к ограждениям, улыбаясь и показывая на зверей.
– Я всегда любила ходить в зоопарк. Мы были здесь так много раз, что я, кажется, знаю всех животных по кличкам.
Они вместе рассматривали львов, отдыхающих на плоских каменных уступах.
– Разве можно их не бояться? – воскликнула она. – Легенда утверждает, что лев – царь всех земных животных. Поэтому их и привезли в зоопарк. Но их никогда не показывают, если звери становятся старыми, беззубыми и хромыми. Мы видим их только в расцвете сил. И легенда сохраняется. Но это всего лишь легенда.
Лавр моргает, стряхивая наваждение, и понимает, что лежит один в своей постели и смотрит на свое отражение в зеркале на потолке: болезненно-бледное хилое тело с выпирающим животом. Царственно-алый шелк простыней покрыт пятнами мочи и кала. В зубах остатки недоеденной «конфетки-с-ветки», ее липкая масса растеклась по лицу, едкий коричневый сок сочится на подбородок. К горлу подступает рвота.
На груди сидит и поблескивает крошечными глазками черный хорек. Его влажный нос подергивается, потом зверек, ловко изогнувшись, убегает.
Лавр слышит мягкий щелчок двери.
– Эригерон?
Ботинки Эригерона бесшумно ступают по толстому темносинему ковру. С постели худощавая фигура главного охранника кажется Лавру необычно высокой. Он улыбается, обнажая клыки. Лавр никогда не видел улыбки на этом лице. Она вызывает страх. Настоящий страх, впервые за многие десятилетия.
– Почему? – кричит Лавр. – Почему? Здесь ты имел все. Девочек, деньги, положение. Почему?
– Кочи предложил мне больше, мистер Лавр. С началом продаж «конфеток-с-ветки» я стану его компаньоном.
– Он не мог тебе этого обещать. Ты же убил его по моему приказу!
– Я… Я помню, что он так сказал.
– Он ничего не говорил! Не мог говорить!
По лицу Эригерона побегает тень сомнения. Но мгновенно сменяется решимостью.
– Говорил. Я это отчетливо помню. И я согласился, мистер Лавр. Я согласился.
– Нет!
Эригерон наклоняет голову к шее Лавра.
– Да. – Его голос теперь звучит с полной уверенностью. – Я помню.
Лавр вскрикивает, когда кончики клыков пронзают кожу. Яд попадает в кровь, и наступает темнота.
Туго свернутый бутон приветливо раскрывается. Все лепестки разного цвета, они растут и поднимаются ему навстречу. Их кончики начинают вращаться, создавая радужный вихрь. Медленно, но неотвратимо исчезают размытые очертания.
Лавр и Торрейя стоят в центре пустынного зоопарка. Небо серое, листья на деревьях пожелтели и начинают опадать, возвещая приход осени, которой быть не может. Лавр вздрагивает от холодного ветра.
– Ты говорила, что бывала здесь раньше, – произносит он.
– Да. Мой папочка все время приводил меня сюда.
– Твой папочка?
– Рубус.
Райкер парит над поместьем в прохладном утреннем воздухе. Далеко внизу орел видит, как по извилистой гравийной дорожке кто-то движется. Это девочка, толкающая инвалидное кресло.
Он внезапно падает метров на пять, пока снова не восстанавливает стабильное положение. Орел издает сердитый клекот. Его новой повелительнице надо научиться использовать его природную способность плавного движения; ее команды слишком резки и отрывисты.
В его мозгу возникает более спокойное побуждение к спиральному спуску для близкого наблюдения за людьми внизу. Райкер изгибает кончики крыльев и начинает неторопливое снижение.
Он садится на крепкую ветку большой магнолии и внимательно смотрит, как девочка останавливается у небольшого пруда. На темной зеркальной поверхности распустились водяные лилии, между их пышными пурпурными цветками с высокомерной неторопливостью скользят лебеди.
Торрейя очень терпелива с Жанте, каждые несколько минут она останавливается, чтобы дать ему возможность все увидеть своими новыми глазами. Ноги мальчика обернуты полупрозрачними мембранами, в которых заметны медленно пульсирующие вены, наполненные плазмой. Группа приглашенных ею медиков пришла к выводу, что имплантированным мышцам потребуется неделя для стабилизации; через месяц Жанте сможет попробовать ходить.