Эйсон поднял руку и дотронулся до ее обнаженного предплечья.
– Оставь это. Почему бы тебе не показать мне остров?
– Да, – запинаясь, согласилась она. – Хорошо.
Центральная лагуна Шармейна представляла собой круг диаметром около семисот метров с широкой полосой мелкого розового песка, протянувшейся по всему берегу. Эйсон насчитал пять мелких островков, и каждый был увенчан группой деревьев, перевитых лианами. Над теплой прозрачной водой между островками и основной сушей метались радужные огнемухи.
Он не мог не признать, что от вида этого укрытого от посторонних глаз райского уголка перехватывало дыхание.
– Песок получен из мертвых кораллов, – пояснила Алтея, когда они спустились к пляжу и пошли вдоль берега. Снятые сандалии болтались у нее в руке, а ступни шлепали по мелководью. – Шлифовальная машина размалывает обломки в песок. Мама говорит, что при жизни отца они каждый год перемалывали целые груды кораллов. На создание пляжа ушло несколько десятилетий.
– Он этого стоит.
Девушка неуверенно улыбнулась.
– В шлюзе полным-полно лобстеров. Они заплывают туда через выпускное отверстие, а в дальнем конце путь преграждает приливная турбина, снабжающая нас электричеством. Они не могут проникнуть сквозь нее, так что просто остаются там и размножаются. Я ныряю и ловлю их, это совсем нетрудно.
– Ты, наверное, была совсем маленькой, когда умер отец.
– Это произошло до моего рождения. – Уголки ее губ печально опустились. – Мне семнадцать.
– Да, это я уже понял. Семнадцать лет, и такая красивая. Во время посещений Каривака парни, вероятно, так и падают к твоим ногам.
Алтея густо покраснела.
– И ты всю жизнь живешь здесь?
– Да. Мама говорит, что раньше у нашей семьи была плантация на Земле, где-то на Карибских островах. Мы всегда занимались выращиванием экзотических фруктов. – Она запрыгнула на обнажившуюся глыбу гладкого желтого коралла. – Я знаю, что Шармейн кажется тебе ужасно запущенным. Но я верну его к жизни. Я выйду замуж, у нас будет десять детей, и мы снова станем нанимать сборщиков и каждый день вызывать лодки, чтобы нагрузить их фруктами и кофейными зернами. И еще у нас будут свои рыболовецкие суда, и новая деревня, где каждый сможет поселиться, и танцевальные вечера под звездами. – Девушка внезапно замолчала, снова смутилась и ссутулилась. – Ты, наверное, считаешь меня глупой после таких речей.
– Нисколько. Хотелось бы и мне иметь такие мечты, как у тебя.
– А о чем ты мечтаешь?
– Даже не знаю. О каком-нибудь небольшом и тихом местечке, где мне удалось бы обосноваться. Только не в астероиде.
– Но это мог бы быть и остров?
– Да, возможно.
Эйсон шел через сад к дому, и огни космических кораблей в небе над его головой горели ярче звезд. Из двух небольших лун Тропиканы была видна только одна, желто-оранжевым шаром она висела над самыми верхушками деревьев и на глазах опускалась за горизонт.
Он вошел в тихий дом, шагая через две ступеньки, поднялся на второй этаж и остановился у спальни Тиареллы. Поворачивая ручку, Эйсон был готов выбить замок, но дверь оказалась незапертой.
Лунный свет, проникающий сквозь открытое окно, превращал мир в монохромную иллюстрацию. Тиарелла в синей ночной рубашке, скрестив ноги, сидела на широкой кровати. Странная подвеска покачивалась в ее вытянутой руке. Появление Эйсона ее, казалось, нисколько не удивило.
Он прикрыл дверь; вид женщины, спокойно ожидающей на кровати, возбудил его.
– Ты должна мне кое-что рассказать.
– Вот как?
– Как ты узнала о моем приезде? Об этом никто не мог знать. Я совершенно случайно натолкнулся в гавани на Алтею.
– Ты говоришь «случайно», а по-моему, это судьба. Я прочла ее в картах. Настало время появления незнакомца.
– И ты ждешь, что я поверю в эту чушь?
– А как еще ты сможешь это объяснить?
В три быстрых шага он пересек спальню и схватил женщину за запястья. Подвеска со стуком отскочила в сторону.
– Мне больно, – сердито сказала Тиарелла.
Он еще сильнее сжал ее руки и продолжил давить, пока та не вскрикнула.
– Как ты узнала о моем приезде? – потребовал он объяснений.
– Я прочла это в картах, – прошипела она.
Эйсон посмотрел в ее глаза, отыскивая малейший намек на хитрость. Но ничего не обнаружил. Она говорила правду или считала, что говорит правду. Карты! Сумасшедшая тварь.