Она показала на ведущую вверх лестницу.
– А какое сегодня число?
– Девятнадцатое апреля две тысячи пятьсот сорок девятого года.
– Господи, сто два года. Конфедерация еще существует?
– О да. – Она смущенно поморщилась. – Мистер Эйсон, вас ждет бабушка.
– Бабушка? – настороженно переспросил он.
– Алтея.
Он подошел к основанию лестницы.
– Это не было предусмотрено контрактом.
– Я знаю. Она говорит, что поймет, если вы захотите вернуться в нуль-тау еще на несколько дней. Ей осталось недолго, мистер Эйсон.
Он задумчиво кивнул.
– Она всегда знала, чего хочет. А я никогда не мог ей отказать.
Девушка улыбнулась, и они стали подниматься по ступеням.
– Выходит, ты ее внучка?
– На самом деле праправнучка.
– Ага.
Планировку дома он узнал, но и только. Комнаты были заполнены роскошной мебелью и дорогими предметами искусства. Слишком громоздкими, на его вкус.
Алтея лежала в главной спальне. Ему больно было смотреть на нее. Лишь две минуты назад она была сияющей семнадцатилетней невестой за неделю до свадьбы.
– Почти сто двадцать, – произнесла она из постели. Сдавленный смех был похож на пронзительный кашель.
Он нагнулся и поцеловал ее. На морщинистой шее чернели небольшие пластиковые накладки. Под ее шалью он увидел еще несколько.
– Все еще готов сражаться с драконами ради меня? – спросила она.
– Боюсь, что нет. Твоя праправнучка произвела на меня грандиозное впечатление.
Она рассмеялась и показала рукой на стул у кровати.
– Ты не изменился. Впрочем, у тебя не было времени.
– Как Маллен?
– А, он. Умер пять лет назад.
– Жаль.
– Мы провели вместе целый век. Именно поэтому я и захотела снова тебя увидеть. Хотела тебя поблагодарить.
– За что?
– За все, что ты сделал. За то, что оставил нас в покое. – Она повернула голову к открытому окну. – Знаешь, я любила его. Все время, пока он был жив, и даже сейчас. Целое столетие любви. Это была прекрасная жизнь, Эйсон, поистине прекрасная. О, я не была святой и по молодости наделала немало глупостей, как и он тоже. Но мы оставались вместе целый век. Что ты на это скажешь?
– Я рад.
– Я обманула тебя насчет детей. Помнишь, в день твоего приезда я сказала, что их будет десять.
– Помню.
– Конечно, помнишь, для тебя ведь прошло всего два месяца. Так вот, их было только восемь.
– Досадно.
– Да. Но только взгляни, чего они добились. – Она стукнула бледным пальцем по стеклу. – Подойди.
Он повиновался. И увидел снаружи воплощение своей мечты. Аккуратные ровные ряды деревьев по всему острову. Флотилия тракторов, с жужжанием перемещающаяся по подстриженной траве, сервиторы-шимпы, совсем как у эденистов, мелькающие в ветвях в поисках ярких плодов. Красные черепичные крыши небольшой рыбацкой деревушки; лодки, покачивающиеся у семи причалов. Повсюду суетятся люди. Взрослые и дети устанавливают в саду столы и навесы для вечернего праздника. И, как всегда, над их головами вьются шумные стайки огнемух.
– И все благодаря тебе, – сказала Алтея. – Не знаю, что бы произошло, если бы ты остался с нами. Я буквально разрывалась. Сто лет я любила Маллена, но чувство вины меня не покидало.
– Это прекрасно, – вымолвил он.
– Ты можешь остаться, если захочешь. Я была бы рада.
– Нет. Мое время здесь закончилось.
– Ха! Это слова мамы.
– Она тебе рассказала?
– О да. Но учти, я ничего не говорила Маллену. Все это слишком необычно.
– Она ведь была права, верно? Вы двое оказались созданы друг для друга.
– Да, черт побери, она была права. Но это чувство вины меня всегда смущало.
Комплекс, расположившийся в предгорье над Кариваком, носил имя Мемориальной клиники Торрейи. Давным-давно перестроенный из частного поместья, он предоставлял оба крыла здания беднейшим городским жителям. Но такая благотворительность стоила немалых средств, так что управляющий фонд оказывал и первоклассные платные услуги тем, кто мог их себе позволить. Кроме стандартного медицинского оборудования здесь имелся и центр омоложения, а для тех, кто жаждал предоставить своим отпрыскам лишний шанс, еще и отделение генной инженерии.
Эйсон ждал, пока доктор Кенгай проверит кредитоспособность его диска, и вспоминал, что в последний раз был в кабинете, когда встречался с агентом Тенвисом. Вид из окна доктора на Каривак был намного лучше, чем из старого посольства Кулу. Город, хоть и сохранил примерно те же размеры, что и прежде, разочаровал его несколькими поднявшимися на окраинах небоскребами. Секвойи по-прежнему обрамляли центральный бульвар, и их пышные зеленые башни слегка раскачивались над беспорядочно стоящими белыми домиками.