Странная процессия, возглавляемая самым могущественным человеком в Галактике, шествовала по взлетной площадке к пассажирскому транспортнику, запустившему двигатели полчаса назад по приказу Главного советника Адерона.
Ненужный эскорт охраны был оставлен на поверхности Арессарма. Только Император, его советник и трое странных подростков поднялись на борт челнока, поднявшего трап, стоило пассажирам занять места.
— Страшно? — спросил Кир, все еще не отпуская руку Юа. Девочка снова отрицательно покачала головой, не отрывая взгляд от узкого окошка иллюминатора.
Она говорила все меньше с того времени, когда они покинули комнату лав-отеля, где Кир поведал девочке всю правду о ее жизни. Все, что она делала, это смотрела по сторонам рассеянным взглядом, не задерживаясь ни на чем дольше пары секунд.
— Если почувствуешь себя плохо, скажи, — для уверенности, что она его слышит, он сжал узкую ладонь.
«Альфа», прекрасная в своей громадности, застыла среди черного, усеянного звездами космоса великолепной жемчужиной конструкторской мысли. Кир захлебнулся бы от восторга, увидев родной корабль, на котором провел детство. Он непременно вспомнил бы о маме, которая должна была быть здесь, но сейчас его голова была занята другими мыслями. И потому он осознал, что они достигли цели, только когда отдали распоряжение отстегнуть ремни безопасности и покинуть челнок.
Знакомые блоки, лифты, коридоры, лестницы, переходы, ступени… и вот они уже вторгаются в просторное помещение медицинского отсека, где Киру не часто доводилось бывать.
Он следует за Императором шаг в шаг, ведя за собой Юа. Высокая фигура в черном останавливается, заставляя Кира замереть позади. Император оглядывается, и подросток понимает, что они на месте.
Решительно выйдя из-за широкой спины, он идет к огромному стеклянному куполу, повисшему пузырем над белой глянцевой поверхностью. На ней лежит девочка. Бледная и обескровленная кожа кажется совсем прозрачной. Сухие, сморщенные губы напоминают о высохшем цветке. Веки недвижимы. Простыня укрывает ее до основания шеи, на которой не дрожит жилка, подсказывая, что девочка дремлет.
Эта девочка не спит, она почти умерла.
Но камера криосна все же не дает телу переступить тонкую грань, отделяющую мир живых от тех, кто покинул явь навсегда.
— Это она? — спрашивает Юа, делая робкий шаг к краю камеры. — То есть, это я?
— Ты.
Никто не говорит ни слова, пока Юа всматривается в невыносимо знакомую незнакомку.
— Санара, — произносит она.
— Санара погибнет, если мы не вернем ей душу, — говорит высокий человек в черном, который привел их сюда. — Но если мы вернем ей душу, — пауза кажется такой же мертвой как и все вокруг в отвратительно белой комнате, где все они очутились.
— Но если мы вернем ей душу, то погибнет Юа.
Он знает ее имя, — без интереса замечает девочка, не оборачиваясь.
Ее взгляд прикован к светлым, как лен, волосам. Ей всегда хотелось иметь такие волосы, но ни одна краска не дарила желаемый цвет. В ярости на то, что у нее ничего не получается, Юа вытравила волосы перекисью.
— Я умру, — то ли спрашивает, то ли говорит Юа.
— Да и нет, — отвечает черный человек. — Твое тело перестанет существовать, а заключенная в тебе душа вернется в тело Санары, потому что она принадлежит ей.
— Значит, у меня нет души? Только тело?
— У тебя есть душа, но так случилось, что у неё оказалось два имени и две жизни. Если считаешь, что душа действительно принадлежит Санаре, а Юа лишь тело — да, у тебя нет души. Но если ты веришь, что Санара это ты сама, то это тело и твои воспоминания лишь случайная тропинка в темном лесу, куда Санара совсем не хотела сворачивать.
— Случайная тропинка, — медленно произносит Юа, касаясь пальцами холодного стекла.
— Когда душа попала во время и место, где ее не должно было быть, Вселенная откликнулась, создав для нее материальное тело, которое, в свою очередь, не возникло бы, не появись душа на Земле. Не было бы этого тела — и не было бы твоих воспоминаний. Не было бы ничего.
Азул, замерший поодаль, слушает Императора, холодея от ужаса. Как чувствует себя девочка, которой только что сказали, что ее не должно было быть и она не более чем ошибка, случайность, аномалия своего времени.
Все напряженно смотрят на узкую спину незнакомой девочки. Та молчит, размышляя о чем-то. Но никому не дано понять, что за мысли бродят в ее голове. Ощущает ли она себя Юа или она помнит жизнь Санары?
— Что нужно делать? — спрашивает наконец Юа.