— Нет.
— А приступы ярости? Чрезмерная импульсивность? — (Мередит молча покачала головой.) — А как у нее со сном и аппетитом? Есть какие-нибудь проблемы?
Честно говоря, аппетит у худышки Люси был скверный. Сама Мередит, впрочем, тоже не отличалась пышностью. Она часто шутила, что дочь ее существует благодаря фотосинтезу. Что касается сна, девочка уже несколько лет крайне неохотно отправлялась в постель и плохо засыпала.
— Да, у нас есть проблемы со сном, — кивнула Мередит. — У Люси слишком бурное воображение. По ночам она не выключает свет в своей комнате и без конца проверяет, не прячется ли кто-нибудь в шкафу или под кроватью. Обычно она засыпает лишь тогда, когда доводит себя до полного изнеможения.
— Ночные страхи — весьма распространенное явление среди детей этого возраста, — заметила доктор. — Но не исключено, что Люси действительно что-то видит в шкафу или под кроватью.
Мередит судорожно сглотнула. Ее ребенок не может страдать психическим расстройством. Не может. Люси — нормальная, здоровая, веселая девочка. Она ходит всегда вприпрыжку, читает своим игрушечным пушистым зверюшкам сказки вслух и выучила наизусть «Мисс Мэри Мак». Она совершенно не похожа на психопатку.
Внезапно догадка, яркая и жгучая как пламя, осенила Мередит: «Ты сама во всем виновата. Ты ее не хотела, вот и получай наказание».
— И что же мне делать? — растерянно спросила она.
— Помнить о том, что восемь лет — возраст, когда ребенок верит в Санта-Клауса, придумывает себе воображаемых друзей и живет в мире фантазий. В этом возрасте дети только начинают отличать вымысел от реальности. Скорее всего, видения, которые были у Люси, — следствие этого процесса.
— Но что, если это будет продолжаться?
— Тогда я посоветовала бы давать Люси небольшие дозы риспердала. Посмотрим, какой будет эффект. Но все, что вам нужно сейчас, — ждать и наблюдать за девочкой.
Росс не был голоден. Непонятно, зачем он зашел в ресторан — единственный в городе? Это заведение существовало чуть ли не со времен основания Комтусука и сменило множество владельцев. Как ни странно, все хозяева ресторана походили друг на друга. Все они отличались грузной комплекцией, все свято верили, что на свете нет более изысканной приправы, чем топленое сало. Жители города, как видно, разделяли это убеждение. По крайней мере, окинув взглядом зал, Росс убедился, что все до единого столики заняты. Он уселся на стул у зеркальной стены и вытащил сигареты.
— Простите, у нас не курят, — предупредила пробегавшая мимо официантка, прежде чем он успел щелкнуть зажигалкой.
Конечно, забавно, что в ресторане, меню которого как будто нарочно составлено для самоубийц, желающих угробить себя посредством сердечного приступа, так враждебно относятся к курению, усмехнулся про себя Росс. Но спорить не стал и послушно убрал сигареты в карман.
— Я выйду покурить на улицу, — сказал он официантке. — Можете зарезервировать для меня столик?
— Если вы угостите меня сигаретой, то да, — улыбнулась она.
Через пять минут после этого разговора Росс стоял неподалеку от входа в ресторан, у мусорных контейнеров, и глубоко затягивался, ощущая, как дым, изогнувшись в виде знака вопроса, проникает ему в горло. Прикрыв глаза, Росс смотрел на светящийся кончик сигареты.
Надо было надеть куртку, думал Росс. За те несколько минут, что он провел в ресторане, на улице похолодало градусов на десять. Подобные температурные колебания стали уже привычными для жителей города, и они начали к этому приспосабливаться: вместо того чтобы переживать по поводу климатических аномалий, достали из шкафов теплые ботинки и перчатки. Да, сейчас лето, но теперь не знаешь, что потребуется завтра — вязаная шерстяная шапка или солнцезащитный лосьон, рассуждали они. Одна из самых привлекательных особенностей жителей Новой Англии состоит в том, что они не любят жаловаться, рассуждал про себя Росс. Свою судьбу они принимают так же безропотно, как больные принимают лекарство — может, не слишком приятное на вкус, но не настолько отвратительное, чтобы делать из этого трагедию. Росс прижался спиной к металлическому контейнеру, еще хранившему тепло солнечных лучей. Сделал последнюю затяжку и бросил окурок на землю.
— Зачем же вы сорите? — раздался голос за его спиной.