========== Hurts ==========
~•~
Губы горят.
На самом деле это не единственное, что он чувствует, но единственное на чем может сконцентрироваться. Пальцы скользят по перилам, ноги топочут, пересчитывая ступеньки… Это все ерунда, этого всего не существует.
Его губы горят. И вот все тут.
Он хочет облизать их, прикусить… Что угодно, лишь бы убрать это ощущение, пожалуйста!..
Но он не может.
Губы горят, и он ничего не может с этим сделать, потому что целовал их Баки, и… Ладно, это пустяк на самом деле, но…
Нет. Совсем не пустяк.
В голове сумбур.
Он вылетает из подъездной двери, как пробка из бутылки. Ненависть к Флориде, к ее вечному/нескончаемому теплу чуть тормозит его, перекидывает на другой поток мыслей.
Если бы было холодно, как в Канаде, например, или же за полярным кругом, он бы в миг остыл. Голова бы охладела, он бы понял, что убегать не стоило.
По крайней мере не в полшестого утра и не без каких-либо объяснений.
Но на улице уже тепло. Или хотя бы веет теплом.
Невыносимо.
Он запахивает куртку и с силой пинает какой-то камешек на своем пути. Нарочно быстро крадется у самой стены, чтобы не было видно из окон.
Хотя Баки и не проснется. Только если к одиннадцати или, минимум, к десяти пятнадцати…
Баки проснется только когда сам захочет, и уж точно не сделает этого из-за того, что из его объятий пропал мелкий худощавый мальчишка.
Стив вздыхает. Дергает руками вверх и проходится пальцами сквозь волосы.
Кусает нижнюю губу, но лишь изнутри. Будто какой-то барьер/стена/преграда.
Он все еще помнит, как коснулся этими губами губ Бакса и… Тот замер так пораженно/ошарашенно. В первый миг даже чуть не оттолкнул его, Стив почувствовал, но…
Прикосновение подушечек пальцев к подбородку будто обожгло. Он вздрогнул, но не отстранился. Только зажмурился, так отчаянно.
Это оказалось совсем не так, как он думал. Все же порно, любого жанра и вида, не самый хороший учитель для самых-самых новеньких…
Бакс целовал его исступленно и медленно. Дразнил, касаясь нежной кожи языком, проводя по ней или оттягивая самый край зубами. Нежно так, аккуратно.
Зажмурившись на несколько секунд, Стив остановился и глубоко вдохнул. Внутри творилось черт знает что, хотелось кричать так громко и неистово.
Недалеко был пустырь, можно было бы сходить, выкричаться, только вот… Вряд ли поможет.
Вокруг, за углом, на улицах, рядом и около… Нигде не было ни единого живого человека. Город будто вымер весь.
Примерно как он вчера, когда понял, что никаких принуждений не будет. Когда осознал, что Баки даже не попытался углубить поцелуй. Когда понял, что тот просто взял, выключил телевизор, за которым они действительно засиделись, а затем повел его в постель. И уложил спать. Накрыл одеялом.
Вот тогда, — лежа в темноте, пялясь в стену, скользя глазами по тёмной мебели в сгустившихся потемках, — именно тогда он и вымер. Как город в полшестого утра — однозначно и полностью.
От удивления. От онемевших губ. От сердца, что никак не могло успокоиться.
И от Баки, что обнял со спины, переплел их ноги, согревая его вечно ледяные лодыжки, и усмехнулся куда-то в затылок.
Во многом он также вымер от того, что понял: даже оборачиваться не нужно, чтобы составить живой образ этой усмешки. Он же знает Баки всю жизнь будто и…
Телефон появляется в руках неожиданно. Он пишет Локи, потому что больше на ум никто не приходит. Еще потому, что тот вроде как разбирается во всем этом: и в гомосексуализме, и в проблемах внутреннего мира… В проблемах в общем.
Стив не надеется, что ему ответят. Он кидает мобильник в глубокий карман куртки и бредет дальше.
Конец февраля — не самое красивое, что бывает в мире. Даже здесь, во Флориде.
Деревья какие-то куцые/лысые. Ему бы побольше зелени, но вокруг одни лишь палки да веточки. Все, что остается — ждать действительно хорошей весны, всего этого цветения и…
Баки любит осень. За дожди, за увядание ради обновления, за Хеллоуин, за пестрые краски.
Новый вздох. Все еще не холодно. Все еще горят губы. Все еще сумбур в голове.
Самое странное, что вчера он ведь заснул. Да, ошалело гипнотизировал стену с десяток минут, но потом… Потом он все же заснул. Спокойно. Как обычно.
И спал тоже спокойно. Как обычно.
Только под утро, пытаясь перевернуться на другой бок, почувствовал препятствие и будто окаменел. Проснулся мгновенно, будто из воды, задыхаясь, вынырнул.
Сначала пару минут лежал, осматривал посветлевшую комнату, пытаясь не довести самого себя же до инфаркта. А когда сердце вроде как утихомирилось, медленно выполз. И из объятий, и из постели.
Как собирался не помнит, очнулся уже на лестничной клетке, когда чуть не полетел носом вниз, запнувшись о собственную же ногу.
Что больше всего не понятно, так это откуда такая реакция… Это же его Баки. Это же его решение.
Так почему же…
Он передернул плечами, втянул голову и накинул капюшон. Не то чтобы озяб, но внутри стало как-то сыро.
Бакс ведь проснется и… Ничего не увидев рядом, ему станет больно. Да. Станет больно.
Судорожно проверив телефон, Стив не нашел входящего сообщения и поджал губы.
Уже хотел остановиться, вернуться назад, но… Вдруг понял, что барьер не только на губах.
Он будто бы одновременно и внутри, и снаружи, за спиной.
Ни о каком возвращении не могло быть и речи. Хотя бы сейчас. Хотя бы как можно дольше.
Если бы сейчас появился кто-то, если бы спросил о том, что он творит… Стив бы ответил чётко и ясно.
Он не знает.
Не относится к гомофобам, но от лучшего друга бежит быстрее, чем бежал бы от огня. Не хочет причинить боли, но и развернуться, хотя бы остановиться, не может тоже.
Он не знает.
По-глупому не знает, что чувствует. И это медленно выжигает изнутри.
Он пишет Локи вновь, спустя час, когда находится в нескольких кварталах от его дома. Ответа вновь не получает, заходит в кофейню, пьет кофе. Возникает желание задержаться там чуть подольше, но в помещении воздуха будто бы не хватает.
Он не может перестать думать о том, как изменится выражение лица Бакса, когда тот проснется. Как он будет носится по комнатам, как будет пытаться дозвониться.
И в его голове все представляет так живо. Ведь он знает Баки полностью, до самых кончиков…
И это не то чтобы пророческие способности, Стив просто знает, что не будет брать трубку. Это пока что единственное, что он знает.
Спустя два часа, когда он пытается не заснуть под дверью дома Одинсонов, губы, наконец, затухают. Скорее всего благодаря кофе, но…
Стив не знает. Он на пробу проводит по ним языком, от одного уголка до другого, но барьера больше не чувствует.
Зато он чувствует себя полным идиотом. Из-за этой пустоты, из-за небольшой дырочки, что образовалась в груди и начинает все быстрее увеличиваться.
Он понимает, что это непоследовательно. Сначала жаждать как бы метания и жар кончились, а потом думать лишь о том, чтобы вернуть… Их?.. Конечно же, нет, но волнение… Это томление, ощущение призрака чужих губ на своих…
Застонав, мальчишка бьется затылком в стену дома и трет лицо ладонями. Создается ощущение, будто его сознание кто-то разрывает на лоскуты, но вот соединять их после даже не думает. В висках пульсирует.
Телефон начинает звонить неожиданно, и тупая горечь в его голове чуть усиливается. Стив нервно ежится и, помедлив, все же вынимает его из кармана. Расслабленно выдохнув, снимает трубку.
— Только не говори мне, что это действительно произошло! Ты полный идиот, ты знаешь это, Стив?! — Локи напряженно повышает на него голос и по звукам носится по комнате, одеваясь. — Ты вообще!.. Ты!.. — вздохнув, он возвращает себе самообладание и говорит спокойнее, уже сбегая по лестнице: — Ты где сейчас?.. В центре?
— Мм, нет, я… — он откашливается и отвечает именно в тот момент, когда входная дверь начинает открываться. — Я у тебя под дверью…