Я в несколько этапов прошел медкомиссию — о, это был настоящий квест на целую неделю! — и в итоге меня признали годным к воинской службе. Поставили на учет, записали все данные, сказали быть на связи. Я и так все время на связи — смартфон всегда с собой, мой номер в военкомате есть. Но пока не звонят. Даже немного обидно. Как это так: мой сын в армии, а я — нет?!
Но, видимо, сейчас в ВСУ не особо нужен лейтенант запаса 59 лет от роду без боевого опыта, с невостребованной военной специальностью и давно забывший почти все, чему его учили на военной кафедре института 38 лет назад. С одной стороны, это хорошо, что людей нашей армии хватает, и ВСУ прекрасно могут обойтись без таких, как я. С другой — жалею, что не взяли.
Ну да ладно.
ОЛЕГ:
Я для военкомата совсем неинтересен. Я был комиссован — освобожден от военной службы — еще сорок лет назад, по причине слабого зрения. За это время зрение лучше не стало. Военный билет у меня есть, но там написано: «рядовой необученный, ограниченно годный в военное время».
Военно-учетной специальности не имею: по образованию я режиссер театра. У нас в институте и военной кафедры не было. А через несколько месяцев мне исполнится — надеюсь! — шестьдесят лет, что автоматически снимает меня с военного учета.
Помогать своей стране я сейчас могу только в тылу, занимаясь волонтерской деятельностью. Что, собственно, мы с Дмитрием и делаем с самого начала войны.
ДМИТРИЙ:
Наконец-то вышел из ступора и снова начал регулярно писать. Начинать заново было трудно, но потом — пошло-поехало! Но об этом чуть позже.
Маша, подруга Алисы и Сергея, нашла себе съемную однокомнатную квартиру на другом конце Львова и переселилась в нее. Алиса съездила в Харьков — забрать кое-какие вещи, повидаться с друзьями и коллегами и порешать разные волонтерские дела. Я оставался «на хозяйстве». Готовить я более или менее научился, так что готовил и для себя, и для через день приходящего ночевать сына. Ничего, справился.
Армейская учеба у сына закончилась, их часть передислоцируют в другую область (знаю, куда именно, но по понятным причинам не пишу). Нет, не на фронт. Но ближе к фронту. В третью линию. Алиса едва успела вернуться из поездки, чтобы попрощаться.
Списываемся и созваниваемся с Сергеем. У него, к счастью, все в порядке. И обеспечение наконец наладили — выдали все, что не успели выдать во Львове: второй комплект формы, хороший бронежилет и каску, берцы и еще всякое-разное по мелочи. Похоже, снабжение нашей армии заметно улучшилось. И не только техникой и вооружением. Что не может не радовать.
ОЛЕГ:
В самом конце весны мы с женой вернулись на восток Украины, поближе к родному Харькову. Поселились в маленьком, тысяч на семь жителей, поселке на границе соседней области. До Харькова всего полтора часа езды, рукой подать. Жена уже несколько раз приезжала в Харьков, забирала какие-то вещи, в которых возникала острая необходимость.
Высылала почтой, я встречал на новом месте.
Обстрелы города? Да, конечно. Они и не прекращались. Но это уже стало частью реальности, которую просто учитываешь. Здесь, в поселке, тоже каждую ночь два-три раза гудит сирена воздушной тревоги. И еще один-два раза — днем. К счастью, тут тихо. Тихо — это когда российская ракета прилетает в другие города и поселки области, и ты читаешь об этом в новостях.
Нам повезло — наши друзья Стас и Света пустили нас в свою свободную квартиру. Они восемь лет назад были вынуждены бежать из Донецка, который внезапно вспыхнул и превратился в серую, не признанную миром зону — зародыш будущей полномасштабной войны. Бежали Стас и Света в этот поселок, а позже перебрались в центральную Украину.
Спасибо, друзья!
Тут мы провели лето, встретили осень. Тут, вероятно, и зазимуем.