Командование ограниченного контингента советских войск представило их — Лену Якович и Ларису Савкину — к высоким государственным наградам.
Вы должны знать про Лену, Ларису и их подруг. Про девчонок, которые в один прекрасный день, кто в Минске, кто в Ленинграде, пришли в военкомат и попросили направить их медсестрами в Демократическую Республику Афганистан. «Чтобы испытать себя в трудном и важном деле». Вы должны знать про то, что все они — эти Наташи, Лены, Зои, Ларисы — заслуживают громко сказанных добрых и высоких слов. Если уж трудно приходится солдатам и офицерам, то, представьте, каково же им, сверстницам беззаботных студенток…
Особенные испытания выпали на долю тех медсестер, которые оказались в авангарде наших частей… Зима 1979–1980 гг. выдалась особенно суровой: почти везде выпал снег, трещали морозы. Девчонки наравне со всеми жили в палатках, работали в палатках. «Утром, чтобы умыться, приходилось вначале пробить лед в бочке с водой», — рассказала мне киевлянка Лена Говорова, удостоенная медали «За боевые заслуги». Теперь-то быт не сравнишь, но, чего лукавить, трудностей все равно осталось достаточно.
…Лену и Ларису направили в командировку. На три дня. Вертолет доставил их в ущелье, где располагались советское воинское подразделение, а по соседству — часть ВС ДРА. Лена и Лариса в положенный срок определили группы крови у солдат и офицеров, набрали в окрестных горах по букету цветов и стали собираться обратно. Однако возвращение им пришлось отложить на три недели. Потому что неподалеку разгорелся бой, и наши воины поспешили на помощь афганскому гарнизону, осажденному крупной бандой. Потому что появились раненые, которым надо было оказывать первую неотложную помощь. Желание «испытать себя» у них неразрывно связывалось с потребностью разделить с другими людьми свою доброту, силу, стойкость.
Ведь верно, читатель, испытать себя хотят обычно люди сильные и честные. Трусу, приспособленцу, лгуну никогда не придет в голову подвергать себя испытанию. Испытать можно только то, что есть.
Три недели… Их обстреливали из минометов. Им приходилось остерегаться снайперов. Однажды мина взорвалась всего в пятнадцати метрах от них. «Даже испугаться не успели», — смеется Лена. Однажды очередь из крупнокалиберного пулемета срезала деревце рядом с ними. Они работали. Командование не раз предлагало медсестрам покинуть ущелье: «Спасибо, родные. Постараемся управиться и без вас». Двадцать минут вертолетом — и полная безопасность. Они остались.
Один факт: в экстренных случаях Лена и Лариса отдавали раненым свою кровь. «Прямое переливание» — такой термин употребила Лариса, рассказывая об этом.
Медсестры стали кровными сестрами тем ребятам.
Девчонки не помнят фамилий тех солдат, да и сами солдаты не знают их фамилий. Но мы с вами, читатель, должны помнить и знать: Лена Якович и Лариса Савкина».
Материал написан одним из авторов этой книги зимой 1983 года. Сейчас бы он, наверное, написал его по-другому, но тогда… Тогда и крупицу правды о боевых действиях донести до читателей не удавалось. В том виде, в каком вы сейчас его прочитали, материал тогда в газету не прошел. Подвергся он жестокой цензуре.
Вот он, аккуратненький прямоугольный штампик на полях первой машинописной странички. Проштемпелеван стандартный текст: «Против опубликования сведений военного характера с учетом замечаний возражений нет. Замечания сделаны на страницах 2 и 3… Военный цензор В. Жук. 1 февраля 1983 г.».
Что же вымарал бдительный страж газетных полос из материала? Какие военные тайны, разглашенные корреспондентом, вынужден был вычеркнуть каленым красным (цензоры работали только таким цветом) пером? «Авангард» он заменил на «состав». Выпало всякое упоминание о боях, которые вели наши воины. И о мине, взорвавшейся всего в пятнадцати метрах от девчонок, тоже вычеркнул. «Раненые превратились в больных (разве на войне могут быть раненые?). И даже фраза «Девчонки не помнят фамилий спасенных ими солдат»… ввела в сомнение цензора. Убрал он «спасенных ими». Кого, спрашивается, спасали? Раненых-то не имелось…
Раздосадованный корреспондент менее всего был склонен винить цензора — он лишь слепо выполнял установку «сверху». А кто их, эти установки, спускал подчиненным? Одним из таких начальников был в ту пору маршал С. Ф. Ахромеев.