Прямо под окном отеля «Герат» затевается бой: сначала выстрелы редкие, неуверенные, потом вступает башенный крупнокалиберный пулемет бэтээра, потом кто-то из соседей поддает с балкона автоматного огня… Метрах в ста от подъезда стоит минометный расчет — эти тоже не упустят возможность ответить на обстрел по-своему. Редкая ночь проходит тихо.
Моя кровать расположена вровень с окном, страшновато, и при обстреле я привычно соскальзываю на пол. В это время на соседней кровати у стены просыпается фотокор ТАСС Надеждин. Ночь уже в клочья разорвана бешеной перестрелкой, снаружи кто-то кричит и матерится, а Георгий Борисович будто оглох. «Опять ты свои носки забыл постирать, — ворчливо выговаривает он мне. — В этом климате носки надо стирать каждый день». Георгий Борисович лежа закуривает сигарету и удовлетворенно обещает: «Я из тебя сделаю человека».
Мы уже не в первой поездке вместе, я ценю его дружбу — прежде всего потому, что он беспредельно смел и честен.
В Герате мы появились 3 июля. Надеждин целыми днями мотался по окрестностям, фиксируя на пленку все, что видел. У меня и у моего товарища из ЦК комсомола Николая Захарова была другая миссия: мы искали пропавшего неделю назад Гену Кулаженко.
Комсомольский работник из Витебска, он был направлен в Герат как советник при местном комитете демократической молодежной организации (ДОМА). Проработал здесь полгода. Я приезжал к нему в апреле и еще тогда понял, что Гене досталась трудная судьба: Герат, со всех сторон обложенный отрядами оппозиции, практически находился на осадном положении. Беспорядочная пальба начиналась сразу после обеда. Даже днем поездки рекомендовалось совершать только под прикрытием брони, а с наступлением сумерек в городе по существу безраздельно властвовали душманы. В Герате мы теряли людей почти ежедневно.
Геннадий Кулаженко вместе с небольшой группой других советских специалистов жил в отеле «Герат», построенном незадолго до революции при въезде в город со стороны аэропорта. Трехэтажный красивый отель соорудили специально для иностранных туристов, которые раньше во множестве приезжали сюда, привлекаемые историческими памятниками, знаменитой мечетью и искусными изделиями местных ремесленников. Теперь отель жил по законам военного времени: на балконах — брустверы из мешков с песком, у подъезда круглые сутки дежурит бэтээр, а вместо швейцара в ливрее — вооруженный солдат в пуленепробиваемом жилете.
Нам было известно, что утром 28 июня Геннадий, торопясь, взял в аэропорту такси и поехал в отель. До «Герата» оставалось чуть более километра, когда дорогу «тойоте» перерезала группа мятежников местного головореза Каюма…
Что случилось дальше? На этот счет существовали разные версии. ХАД, ссылаясь на свои источники, утверждал, что в ходе короткого боя Гена был тяжело ранен и затем скончался. От крестьян из окрестных кишлаков поступали слухи: будто бы он жив-здоров и находится в плену, отвергая настойчивые предложения Каюма о сотрудничестве.
Мы приехали из Кабула, чтобы вместе с хадовцами и ребятами из ДОМА проверить обе версии. Десятки людей включились в поиск. Спустя два дня, в лабиринте улиц старого города мы обнаружили изрешеченную пулями желтую «тойоту». Но водитель, боясь то ли жестких расспросов, то ли мести душманов, накануне ушел в Иран. Стали искать выходы на Каюма. Намечался контакт с его племянником, однако за несколько часов до встречи племянник был убит «в случайной перестрелке».
Тяжелые, душные дни и ночи… Я стараюсь подробно записывать для себя все, что происходит.
7 июля. Утром мы отправились в кишлак Навини. В ХАД подбросили данные о том, что на местном кладбище похоронен Гена. Но в кишлаке я нашел женщину, которая называла себя женой погребенного здесь четыре месяца назад старика. Все же решили проверить. Выставив вокруг кладбища охранение, стали копать.
Труп был старый, истлевший, череп по-стариковски голый.
Но зачем нас навели на эту могилу? Мы потратили два дня на ее поиски. Кажется, кто-то хочет выиграть время, поэтому намеренно дезинформирует нас. И снова поползли слухи о том, что Гена жив, что Каюм таскает его на веревке по кишлакам. Нас явно хотят сбить с толку, увести поиски в сторону.
Мы зашли в тупик. Более нет никакой информации о судьбе Г. К. Все версии проверены и — безрезультатно. Настроение отвратительное. Неужели мы сделали все, что могли?..