— Ишь, умник нашелся! Твое дело обслуживать, когда платят.
Дон швырнул ему деньги через стойку; бумажки угодили прямо в лужицу разлитого ликера. Пеллетье брезгливо поморщился и подобрал их.
— Так и быть, последнюю налью — и все. — Он снова наполнил стакан Дона. — Я не шучу, понял? Пей и hors d'ici note 43.
Дон сквозь зубы послал ему в спину грязное ругательство и хлебнул из стакана. Пелли тоже с ними заодно! Пьяный гогот посетителей бара, казалось, обращен к нему, как и голоса, нашептывающие все новые пакости.
Даки Дюкет подошел и уселся рядом; на старческих сморщенных губах застыла сочувствующая улыбка.
— Ca va note 44, Дон. Тяжелая была неделя?
Дон жалко усмехнулся в ответ.
— Говорят, у тебя с наемными рабочими нелады.
Внутренние голоса, видимо, сочли остроту удачной. Дон прижал кулаки к вискам, чтобы заглушить наглое ржание, затем дрожащими пальцами обхватил стакан.
— Сынок вырос из коротких штанишек. Всюду сует свой нос.
Даки понимающе кивнул.
— А-а… Он парень с головой, твой Виктор. Нетерпелив малость, так ведь молодежь нынче вся такова. Он дело на широкую ногу поставил, шутка сказать — с самим Сент-Уильямом у него контракт. Прежде-то Сент-Уильям таким зеленым юнцам никогда не доверялся.
— Паскудство одно! — выплюнул Дон.
— Зря ты так. Тебе есть чем гордиться. Каких сыновей воспитал! Один чудотворец, другой в девятнадцать лет несметными деньгами ворочает.
— Да уж, мне только позавидовать! Вкалываю на выскочку сына! Кто его всему обучил — я! А он из благодарности отца на свалку… — Лицо Дона опять жалобно скривилось. — Не выйдет, сынок! Я знаю, где трупы зарыты… и на какие шиши ты новое оборудование справил.
Придержи язык, старая сволочь!
Вик, ты и это ему спустишь?
Даки настороженно огляделся, понизив голос:
— По правде сказать, Дон, много всяких слухов ходит. Люди удивляются, откуда у Вика столько денег — и рубильную машину купил, и вторую валочно-пакетирующую… Такое оборудование под елкой не растет.
Дон вдруг вскочил, схватил старого лесоруба за грудки и хрипло зашептал ему в ухо:
— Такое оборудование, Даки, и под елкой растет — это ежу понятно… Места надо знать, вот что я тебе скажу.
Да заткнешься ты наконец, пьяная скотина?!
Он тебя заложит, Вик. Потом не жалуйся. Дерьмо собачье! Душу, вишь, решил очистить. Ну, давай, Дон, исповедуйся, отпустим тебе все грехи — и дело с концом!
Отдай его нам, Вик, мы ему покажем, как поступают со стукачами. Или ты хочешь, чтоб к тебе нагрянули из полиции с лупами да электронными ищейками?
Дон фыркнул.
— Хрен они найдут! У него все накладные на месте — комар носу не подточит. Я ж говорил, что мой Вик вам не чета. А кто его в люди вывел?.. — От страшной несправедливости у Дона перехватило горло, и голос дрогнул. — Я его всему обучил, Даки! Не только головным играм, но и ремеслу. Когда меня вышибли с фабрики и я свое дело открыл, он еще за партой сидел.
Какое дело? Если б не Вик, ты бы до сих пор, кроме ножовки да топора, ничего не имел.
Чему ты можешь обучить?.. Это он тебя обучил.
Кто выбил для вас первый контракт? Кто закупил оборудование и нашел нужных людей? Кто умеет держать язык за зубами и сделать так, чтобы все было шито-крыто? А ты только и горазд виски хлестать да баб лапать.
— Вот! — всхлипнул Дон. — Растишь детей, растишь, а благодарности никакой!
Даки заморгал и поспешно отодвинулся.
— Да-а, не везет тебе…
— Я знаю, что он задумал! — взревел Дон. — Не выйдет!.. Поняли? Не выйдет у вас ничего!
Головы завсегдатаев поворачивались к нему, он чувствовал на себе взгляды, жаждущие докопаться до его опасных секретов. Неужели хозяин бара тоже слышит эти враждебные голоса?.. Нет, конечно нет! Они звучат только у него в голове. Может, он их выдумал? Но почему у Даки такой испуганный вид?.. Боже! Что он успел выболтать?
— Какого дьявола!
Сграбастав Даки, он снова притянул его к себе. Старик пронзительно заверещал; бутылка опрокинулась, и пиво полилось под стойку.
Ральф Пеллетье грозно сдвинул брови.
— Дон, черт побери, я же тебе велел выкатываться!
Они все знают, Вик, и донесут фараонам!
Последние мозги пропил, паразит!
Дон тряс Дюкета до тех пор, пока у того не задребезжала вставная челюсть.
— Обо всем молчок! Я ничего тебе не говорил, слышишь?
— Он сбрендил! Сбрендил! — вопил Даки, обмякший в железной хватке Дона.
Кончай с ним, Вик! Заткни ему глотку!
Верзила Льют Седерстрём, который как-то раз по пьяному делу пробил кулачищем дырку в радиаторе, приблизился сзади к Дону и скрутил ему руки.
Дон завыл как раненый зверь:
— Вам это даром не пройдет! Все заодно, да? Вместе с Виком сговорились меня прикончить!
— А ну, выкиньте его отсюда вон, — распорядился Пеллетье.
Из музыкального автомата неслись ритмы черного рока. Женщины визжали, мужчины подавали советы Льюту, тащившему грузное тело Дона к двери.
— Пусти! — надрывался Дон. — Они там с Виком!.. Меня поджидают!
Он хотел испробовать на шведе свое принуждение — не смог. Тогда решил выстроить на пути баррикаду столов и стульев. Ни проблеска психокинеза. Ничтожество, полный ноль! В глазах завертелась карусель огней, медленно растворяющихся в темноте; насмешливые голоса отодвинулись далеко-далеко. Безвольно повиснув на сильных руках Льюта, Дон вплыл в теплую майскую ночь.
Льют приволок его на стоянку позади «Быка» и осторожно опустил на заднее сиденье потрепанного «ниссана».
— Не переживай, Дон, свежим воздухом подыши, сосни маленько, а я через часок-другой отвезу тебя в твою берлогу, о'кей? Fais un gros dodo, ordure! note 45 Xo-xo-xo…
Дон что-то промычал в ответ. Льют удовлетворенно кивнул и вернулся в бар.
Тебе нельзя здесь оставаться.
Так ты не заснул?
Вик слышал твою пьяную болтовню, так что уноси ноги, пока жив!
— Je sius fichu note 46, — заплетающимся языком бормотал Дон. — Pas de couilles… mon crвne… ah Jйsus… note 47
Иисус тебе уже не поможет, ты по уши в дерьме.
Всем наплевать, что будет с такой скотиной, как ты. Всем!