Ярослав Гашек
Вторжение Швейка в мировую войну
Предисловие автора
(К книге «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны»)
Великая эпоха рождает великих людей. На свете существуют незаметные, скромные герои, не завоёвывающие себе славы Наполеона. Но при внимательном анализе их личность затмила бы Александра Македонского[1]. В наше время вы можете встретить на пражских улицах бедно одетого человека, который и сам не подозревает, каково его значение в истории новой, великой эпохи. Он скромнёхонько идёт своей дорогой, никого не затрагивает, но и к нему не пристают журналисты с просьбой об интервью. Если бы вы его спросили, как его фамилия, он ответил бы вам просто и скромно: «Швейк».
И действительно, этот тихий, скромный, бедно одетый человек не кто иной, как старый бравый солдат Швейк, герой и храбрец, имя которого ещё во времена Австро-Венгрии не сходило с уст всех граждан чешского королевства и слава которого не померкнет в республике.
Я искренно люблю бравого солдата Швейка и. представляя вниманию читателей его похождения во время мировой войны, уверен, что все вы будете симпатизировать этому скромному, незаметному герою. Он не поджёг храма богини в Эфесе, как это сделал глупец Герострат[2], для того, чтобы попасть в газеты и школьные хрестоматии.
И этого уже достаточно.
АВТОР.
Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну
— Фердинанда-то нашего убили, — сказала Швейку его служанка.
Швейк несколько лет тому назад, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушёл с военной службы и в настоящее время промышлял продажей паршивых дворняжек, которым он присочинял самую благородную родословную. В описываемый момент он занимался растиранием своих колен оподельдоком, — у него был ревматизм.
— Какого Фердинанда, пани Мюллер? — заинтересовался Швейк, не переставая массировать свои колени. — Я знаю двух Фердинандов. Один служит у фармацевта Пруши и выпил у него как-то раз по ошибке мазь для ращения волос. Ещё я знаю Фердинанда Кокошку, того, что собирает собачье дерьмо[3]. Обоих ни чуточки не жалко.
— Нет, сударь, эрцгерцога Фердинанда[4]. Того, что хил в Конопище[5], того толстого, набожного…
— Иисус, Мария! — вскричал Швейк — Вот-те на… А где это с паном эрцгерцогом случилось?
— Говорят, укокошили его в Сараево. Из револьвера. Ехал он там со своей эрцгерцогиней в автомобиле…
— Так вот оно как, пани Мюллер, в автомобиле… Конечно, такой барин может себе это позволить. А, наверно, и не подумал, что такие автомобильные поездки могут плоив кончиться. Эрцгерцог, значит, приказал долго жить. Долго мучился?
— Пан эрцгерцог сразу был готов, сударь.
— Из иного револьвера, пани Мюллер, хоть лопни — не выстрелишь. Таких систем — пропасть. Но для пана эрцгерцога, наверно, купили особенный. К тому же, я готов биться об заклад, пани Мюллер, что человек, который это сделал, для такого случая как следует разоделся. Известное дело, стрелять в пана эрцгерцога — работа нелёгкая. Это не то, что какому-нибудь бродяге подстрелить лесничего. Трудность заключается в том, как до него добраться. К такому барину рваным не дойдёшь. Нужно обязательно надеть цилиндр, чтобы вас не сцапали полицейские.
— Говорят, сударь, их там было много.
— Это само собой, пани Мюллер, — подтвердил Швейк, заканчивая массаж колен. — Думается мне, что эрцгерцог Фердинанд в этом самом Сараеве ошибся в том человеке, который его застрелил. Увидел, небось, господина и подумал: «Должно быть, порядочный человек, раз меня приветствует». А господин-то возьми да и бацни. Всадил одну или несколько?
— Газеты, сударь, пишут, что эрцгерцог был как решето. Тот выпустил в него все патроны.
— Что и говорить, чисто работают, пани Мюллер, очень чисто. Ну, я пошёл в трактир «У чаши». Если придут за фокстерьером, под которого я взял залог, то скажите, что я держу его на своей псарне за городом, что недавно я ему обрезал уши, и теперь нельзя его перевозить, пока у него уши не зажили, а то их можно застудить. Если куда пойдёте — оставьте ключ у швейцарихи.
В трактире «У чаши» сидел всего лишь один посетитель. Это был агент тайной полиции Бретшнейдер. Трактирщик Паливец мыл посуду.
— Хорошее лето стоит, — завязывал Бретшнейдер серьёзный разговор.
— Воё это ни дерьма не стоит! — ответил Паливец, устанавливая посуду в шкаф.
— Ну, и наделали нам в Сараеве делов! — со слабой надеждой промолвил Бретшнейдер.
1
Греческий император, завоевавший Персию и образовавший огромную монархию, распавшуюся после его смерти (356–323 до н. э.).
2
Жрец храма в греческом городе Эфесе, который поджёг храм, чтобы прославиться (356 г. до н. э.).
4
Наследник австро-венгерского престола, убийство которого было поводом для австро-сербской войны, перешедшей в мировую бойню 1914–1918 гг.