Выбрать главу

— С одного маху, — ответил интеллигентный господин.

— Тогда вы пропали, — задумчиво сказал Швейк. — Вам докажут, что вы научились этому после долгой тренировки. А кофе, в который вы плюнули, был без рому или с ромом?

И не ожидая ответа, пояснил:

— Если с ромом, то хуже, потому что дороже. На суде всё подсчитают и подобьют итог, чтобы как-нибудь подвести под серьёзное преступление.

— На суде?… — малодушно пролепетал скромный отец семейства и, повесив голову, впал в то неприятное состояние духа, когда человека мучают угрызения совести.

— А знают дома, что вы арестованы, или они узнают об этом только из газет? — спросил Швейк.

— Вы думаете, что это появится… в газетах? — наивно спросила жертва именин своего начальника.

— Вернее верного, — последовал прямой ответ, ибо Швейк никогда но имел привычки скрывать что-нибудь от собеседника. — Читателям очень понравится. Я сам всегда с удовольствием читаю заметки о пьяных и их бесчинствах. Вот недавно в трактире «У чаши» один посетитель выкинул такой номер: разбил сам себе голову пивной кружкой. Подбросил её кверху, а голову подставил. Его увезли, а утром мы уже об этом читали в газетах. Или, например, дал я раз одному катафальщику по роже, а он мне сдачи. Для того, чтобы нас помирить, пришлось обоих арестовать, а в вечорке всё уж было прописано… Вам остаётся только одно: послать в редакцию опровержение, что опубликованная заметка вас не касается и что с этим однофамильцем вы не находитесь ни в родственных, ни в каких-либо иных отношениях. А домой пошлите записку, попросите вырезать и спрятать это опровержение, чтобы вы могли его прочесть, когда отсидите свой срок.

— Погибший я человек! — зарыдал компаньон Швейка. — Я погубил свою репутацию.

— Безусловно, — сказал Швейк с врождённой откровенностью. — После всего, что случилось, у вас репутация подмочена на всю жизнь. Ведь к тому, что будет в газетах, кой-что ещё прибавят ваши знакомые. Это в порядке вещей, ничего с этим не поделаете. Людей с подмоченной репутацией, пожалуй, раз в десять больше, чем с незапятнанной. На такие пустяки и внимания обращать не стоит.

В коридоре раздались грузные шаги, послышалось щёлканье ключа в замке, дверь отварилась, и дежурный вызвал по фамилии Швейка.

— Простите, — рыцарски заметил Швейк, — я здесь только с двенадцати часов дня, а этот господин уже с шести часов утра. Я особенно не тороплюсь.

Вместо ответа сильная рука дежурного выволокла его в коридор и молча повела по лестницам во второй этаж.

В задней комнате за столом сидел толстый полицейский комиссар, человек бодрого вида. Он обратился к Швейку:

— Так вы, значит, и есть Швейк? Как вы сюда попали?

— Самым простым манером, — ответил Швейк. — Я пришёл сюда в сопровождении пана полицейского, так как не захотел позволить, чтобы меня выкидывали из сумасшедшего дома без обеда: я не уличная девка.

— Знаете что, Швейк, — сказал ласково пан комиссар, — зачем нам с вами ссориться? Не лучше ли будет, если мы вас направим в полицейское управление?

— Вы, если можно так выразиться, являетесь господином положения, — ответил Швейк, довольный. — Пройтись же вечерком в полицейское управление — это будет не большая, но очень приятная прогулка.

— Очень рад, что мы с вами сошлись во мнениях, — весело заключил полицейский комиссар. — Лучше всего договориться. Не правда ли, Швейк?

— Я тоже всегда очень охотно советуюсь с другими, — ответил Швейк. — Поверьте, господин комиссар, я никогда не забуду вашей доброты.

Учтиво поклонившись, Швейк сошёл с полицейским вниз, в караульное помещение, и через четверть часа его можно уже было видеть на улице в сопровождении другого полицейского, подмышкой у которого была объемистая книга с немецкой надписью: «Книга арестованных».

На углу Спаленной улицы Швейк и его конвоир натолкнулись на толпу людей, теснившихся перед расклеенным объявлением.

— Это манифест государя-императора об объявлении войны, — сказал Швейку конвоир.

— Я это предсказывал, — сказал Швейк.

Когда они подошли к другой кучке, толпившейся перед манифестом, Швейк крикнул:

— Да здравствует император Франц-Иосиф! Победа за нами!

Кто-то из воодушевлённой толпы нахлобучил ему одним ударом шапку на уши, и на глазах у всё возрастающей толпы Швейк вторично проследовал в ворота полицейского управления.

— Победа за нами, совершенно безусловно, ещё раз повторяю, господа!

И с этими словами Швейк расстался с провожавшей его толпой.