Глава 2
В этот раз, Ставр Мышкин настоял, чтобы я пошёл с ним в зал заседаний княжеского совета. Упираться я не стал. Нужно было заранее посмотреть на всё это действо, ведь моего наказания никто не отменял. Во вторник следующей недели мне придётся идти сюда одному, и главы рода рядом для поддержки штанов не будет.
Прибыли мы пораньше, за двадцать минут до начала. Ждать в холле не пришлось, зал заседаний был уже открыт. Войдя внутрь, я невольно усмехнулся.
— «Так вот ты какая смерть космопирата» — Невольно промелькнула в голове мысль, когда обстановка была бегло осмотрена.
По сути, зал заседаний был ни чем иным, как подобием моей учебной аудитории в Романовском магическом лицее, но была и небольшая разница. Ряды с местами для заседателей располагались не по прямой, а полукольцами к зоне докладчика, где стояло две трибуны. Одна по центру для докладчика, а другая чуть поодаль, для распорядителя, исполняющего роль диктора. Ниже, на круглом пятачке диаметром чуть больше десяти метров, располагались ещё две трибуны, повёрнутые напротив друг к другу, для решения межродовых споров. В очень редком случае эти трибуны сдвигали, чтобы решить спор магической дуэлью, прямо здесь на месте.
— Идём, Стас. Покажу наши места. — Удивил меня Ставр, за которым я направился хвостиком.
Предположения о том, что такой «титулованный» род как Мышкины, запихнут на самую галёрку, а вместо стула дадут ведро, не подтвердились. Места располагались почти по центру зала в третьем ряду. Удивило то, что рядом с местом отца, на котором стояла табличка с его именем находилось и моё. Только на табличке под моим именем была подпись «и. о главы рода Мышкиных». Так же как у Ставра, у меня был микрофон, пульт для голосования и два пузырька по 0.25 с напитками, одним из которых была обычная вода. Дёшево и сердито.
Пользуясь свободными минутами я ещё раз взглянул на образ своего духовного тела, в центре которого красовался новый резервуар. Было кое-что ещё. Я немного недооценил своих способностей, неправильно рассчитав время плетения. Новый резервуар мне удалось закончить почти за полтора часа до поездки. На наладку новых сопряжений моста правой руки и меридиан ушло меньше получаса. Оставшееся время было потрачено на плетение однорядного моста к левой руке, такого же, как был проведён к моей правой, на который опиралась перчатка. Если скорость веретена не начнёт падать, то сегодня мост левой руки будет закончен, а в обруч направятся три связки каона «определение жизни» для окулуса. Нужно наладить поглощение оргона из внешнего мира, но для этого необходимо научиться видеть узловые точки, которые являются местами его скопления.
На Фагрисе, от каона «Жажды жизни», что вплетался в само духовное тело, выхлоп был слабым. Причиной тому фундаментальные законы атминтиса. Я никогда не ступал на землю ни единой планеты, кроме нодов опоясывающих их, но Тонг рассказал кое-что интересное. То же расположение городов и селений — оно не случайно. Даже со спящим веретеном, люди инстинктивно тянутся в места наибольшего сопряжения потоков жизни с материальным миром. Города закладываются в местах, где велико такое взаимодействие. Не удивительно, ведь поток жизни влияет на условия этих мест, ресурсы, природные богатства, а человек тянется туда, где лучше — это факт. Стоит к примеру блуждающему течению атминтиса или узловой точке возникнуть на поле засаженном овощами — фермера будет ждать хороший урожай.
Шуткой атминтиса является так же сходство миров. Это отчётливо видно из научных открытий. Будучи на Фагрисе, я скептически относился к рассказам Тонга «о схожести миров», но оказавшись здесь, космологический бред начал обретать смысл. Та же таблица химических элементов двух миров. Наша с Фагриса больше на сорок три, но обозначения и названия тех элементов, которые известны в этом мире абсолютно идентичны. Это объясняется тем, что каждый человек в той или иной степени взаимодействует с атминитсом, хочет он того или нет. Иногда, когда в силу каких-нибудь глобальных факторов поток жизни несущий знания и жизненный опыт всех тех, чей жизненный цикл подошёл к концу, начинает искажаться, взаимодействие некоторых людей с ним усиливается на столько, что возникает связь, как делаю это я, через контур вуали. Явными «жертвами» такого неосознанного сеанса стали Эмиль Шанкуртуа и Дмитрий Менделеев. «Теллуров винт» был известен на Фагрисе почти восемь столетий назад, только учёным предложившим такую концепцию был какой-то огн, с мозгодробительным именем.