Уровень шума в зале резко повысился, и Гарри мгновенно переключил свое внимание на происходящее там. Он поискал глазами причину оживления - и… первым он увидел Снейпа. Но, не гордого, вечно высокомерного профессора, который так долго был его личным проклятьем - нет. Отчаянно, явно из последних сил старающегося сохранить лицо подростка, и Гарри был готов поклясться, что только неимоверная гордость слизеринца мешает ему сейчас расплакаться. Выражение, застывшее на хмуром лице было слишком хорошо знакомо ему самому - сколько раз, избитый, извалянный в грязи, сопровождаемый презрительными взглядами и неприличными выкриками, он вот так же шел прочь, держа спину чрезмерно прямо и стараясь не ускорять шаг, слыша сзади насмешки Дадли и его друзей.
Одежда Снейпа была жизнерадостного ярко-розового цвета - такого же, как раньше, в прошлой жизни, частенько бывали волосы Тонкс - но это было только начало. Мантия, изначально бывшая, по-видимому, вполне нормальной длины, теперь доходила ему едва ли до середины бедер. Под ней, как и всякий чистокровный волшебник, Снейп не носил ничего, кроме - Гарри внутренне содрогнулся - тех злополучных подштанников. Правда, теперь они, слава Мерлину, были хотя бы чистыми.
Вокруг раздавались смех, веселые выкрики, из которых прячущийся на другом конце зала юноша сумел разобрать совсем немного: «девчонка», «как ведешь, так и одевайся», но он понимал, что все остальные реплики были в этом же духе. На мгновение дорогу направляющемуся к слизеринскому столу Снейпу преградил Малфой - Гарри узнал его по по такому же, как и раньше… в будущем, водопаду светлых волос и дорогой мантии - и он уже понадеялся, что сейчас отец его бывшего… будущего школьного врага что-то сделает, чтобы прекратить это унижение - ведь они со Снейпом, кажется, были друзьями… Но нет, тот только смерил стоящего перед ним подростка, высоко задравшего подбородок, презрительным взглядом, что-то коротко бросил и величественно прошествовал к дальнему концу стола. Другие слизеринцы последовали его примеру, и через несколько секунд Снейп остался в гордом одиночестве сидеть в самом углу, пытаясь поглубже спрятаться в тень… впрочем, одновременно и стараясь не подать виду, что он это делает.
Гарри на секунду потерял невозмутимость и судорожно сжал кулаки. Одно дело - знать, что Мародеры - а мальчик не сомневался, что это сделали его отец с компанией - творили со Снейпом, но совсем другое - видеть это собственными глазами. Как бы он не ненавидел этого человека в прошлом… будущем, что бы между ними не происходило, в каких бы преступлениях он не был виновен… Этого еще не случилось, и сидящая с окаменевшей спиной одинокая фигура за заполненным веселящимися учениками столом заставляла его трястись от с трудом сдерживаемого бешенства. Бешенства и злости на тех, кто это сделал.
Он оглянулся на учительский стол. Дамблдор отвернулся от зала и о чем-то - а, скорее всего, именно о Гарри - беседовал с МакГонагалл, держащей в руках такую знакомую Поттеру Шляпу и пергамент, по-видимому, с именами будущих первокурсников. Сент-Джеймс витал где-то в своих мыслях, Слизнорт упорно делал вид, что ничего не замечает и полировал свои ногти изящной пилочкой, полностью сосредоточившись на этом занятии. Флитвик болтал одновременно и с профессором Хуч, и с профессором Стебель - надо же, преподавательский состав почти тот же, что и при Гарри, только, конечно, все они гораздо моложе - и эта компания тоже не обращала ни на что внимания.
Снова взрыв смеха в зале. На этот раз это были именно те, кого так ожидал увидеть Гарри - но теперь их вид не вызвал у него такой радости, как если бы они появились несколько минут назад. Компания, состоящая из Джеймса Поттера, Сириуса Блэка, Ремуса Люпина и Питера Петтигрю ввалилась в помещение. Сириус и Джеймс о чем-то увлеченно рассказывали еще двум гриффиндорцам, а войдя, тут же начали совершенно не скрываясь показывать на Снейпа, застывшего как статуя на своем месте. Если бы это было возможно, Гарри сказал бы, что он выпрямился еще сильнее, но его спина и так была настолько прямой, что создавалось впечатление, будто бы несчастный подросток проглотил метлу. Петтигрю трусил вокруг них, как собачка, и время от времени горячо поддакивал, взрываясь сотрясающим все его тело хихиканьем. Ремус шел, низко опустив голову, и только однажды поднял лицо и слабо улыбнулся в ответ на какой-то вопрос Джеймса. Они прошли к своему столу, и там, заняв, конечно, лучшие места, снова начали что-то рассказывать, собрав на этот раз гораздо больше слушателей.