Философия же исследует не один какой-то участок мира или определенную группу свойств тех или иных реальных предметов. Скажем, философия не изучает законы жизни живых существ. Этим занимается биология. Но марксистская философия связана со всеми так называемыми частными науками: ведь каждая из них исследует предметы и процессы реального мира. Поскольку марксистская философия формулирует прежде всего основополагающие положения об этом реальном мире и его развитии, не может быть непреодолимого разрыва между частными науками и марксистской философией. Вот тут-то и начинаются трудности. Как частная наука путем абстрагирования вычленяет в изучаемых ею предметах признаки, присущие им всем, отделяет их от второстепенных и обобщает, точно так же марксистская философия в свою очередь должна в том, что сообщают частные науки, выявить с помощью абстракции то, что равным образом присуще всему материальному миру, всякому движению. Таким путем мы должны приходить ко все более общим, абстрактным основополагающим понятиям. Споря с идеалистами, то есть в несколько другой связи, В. И. Ленин пишет в своем фундаментальном труде «Материализм и эмпириокритицизм»: «Например, когда я определяю: осел есть животное, я подвожу понятие «осел» под более широкое понятие. Спрашивается теперь, есть ли более широкие понятия, с кото- рыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — предельно широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела (если не иметь в виду всегда возможных изменений номенклатуры) не пошла до сих пор гносеология».
Следует признать, что такие понятия очень абстрактны. В научной дискуссии, безусловно, необходимо пользоваться научными, то есть абстрактными, понятиями. Надо применять, например, понятие материи или объективной реальности. Оба эти понятия обозначают одно и то же и определяются следующим образом: бытие, существующее вне и независимо от сознания. Или когда идет разговор о диалектике, возникает вопрос, как нам научно именовать «стороны» противоречия. Ведь при этом приходится иметь в виду такие совершенно различные вещи, явления и т. д., как общественные классы, положительное или отрицательное электричество. Для их абстрактно-научного постижения может пригодиться понятие «элемент». Все дело в том, как определяется это понятие.
Возьмем еще третий пример. Чтобы показать, что в ходе духовного освоения действительности мы постигаем ее все более точно, правильно, глубоко, мы употребляем понятие отображения, отражения, не считая при этом, что наше сознание всего лишь зеркало. Буржуазные критики зачастую цепляются за такие понятия, умышленно приписывая им такое значение, которого они никогда не имели в марксизме. Или у них нет настоящих аргументов против марксизма?!
Марксистская философия отличается от всякой другой философии, между прочим, и тем, что она является философией масс. И это не случайно, ибо переход от классового к бесклассовому обществу требует не только массовой борьбы, но также исключительно высокой сознательности масс. Научная философия марксизма должна овладеть массами, но теми массами, которые образованы и оболванены классом капиталистов, их школой, их прессой, их телевидением. Когда дело идет о распространении нашей философии в массах, то не всегда возможно оперировать понятиями, которые уместны и нужны в научных кругах. Мы говорим доступным языком: вместо слова «материя» употребляем слово «природа» или, что еще проще, «мир», «бытие» и т. д.; вместо «элементы противоречия» — «стороны». Простые люди скорее возьмут их в толк, чем абстрактные научные понятия.
Мы считаем, что такой подход к делу не сопряжен с чрезмерными трудностями, если мы идем на него сознательно. Великим достижением является уже то, что впервые в истории человеческого мышления стало возможным (возможным благодаря марксизму!) развивать философию одновременно и научную, и доступную массам. Ну а вопли тех, кому хотелось бы в классовых интересах буржуазии превратить философию в отвлеченную идейную и языковую тарабарщину,— эти вопли нам не мешают.