На вопрос о критерии предлагаются два возможных ответа, которые отражают разделения, существующие в западном христианстве со времен Реформации.
• Первый критерий: Дух наставляет индивидуального читателя Библии в религиозной и богословской истине (то есть «частная интерпретация» Библии).
• Второй критерий: Дух дает наставление посредством церковного учения.
С каждым из этих критериев связаны свои трудности. Индивидуальная интерпретация заходит в логический тупик, когда возникает спор между двумя людьми, претендующими на то, что ими руководит Дух. Не все духи от Бога (1 Ин 4:1–3), но как узнать, который из них от Бога? Более того, по крайней мере, в «традиционных» церквах, возникших после Реформации, церковное предание разного рода (например, символы веры) играет определенную роль (эксплицитную или имплицитную) в руководстве индивидуальной интерпретацией. Что касается католиков, открыто апеллирующих к внушенному Духом церковному учению, то они часто не осознают: их церковь практически никогда не выносила решающего вердикта относительно буквального смысла какого‑либо библейского отрывка (то есть относительно того, что имел в виду автор, когда его писал). Чаще всего церковь высказывала мнение об актуальном смысле Писания вопреки тем, кто отвергал укоренившиеся обычаи или верования как не основанные на Библии. Более того, в католичестве к церковным интерпретациям Писания отчасти применимы оговорки, касающиеся церковного учения в целом, а следовательно, эти толкования признаются исторически обусловленными[62].
С учетом того, что наше «Введение…» рассчитано на широкий круг читателей, как относиться к четырем вышеизложенным концепциям боговдохновенности? Духовные интересы большинства людей не удовлетворит ни скептицизм (1), ни молчание (2). Что касается (3), этот подход к боговдохновенности и безошибочности Писания закрывает для новозаветников возможность использования более или менее обычных герменевтических стратегий: открытому исследованию это не способствует. По–видимому, позиция (4) найдет наибольшее число сторонников среди тех, кому интересен религиозный смысл НЗ. Следовательно, при рассмотрении индивидуальных книг НЗ я буду обращать особое внимание на те отрывки, которые стали объектом жарких дискуссий в христианском мире, показывая на примерах, как в зависимости от различных взглядов на роль Духа и/или традиции в интерпретации боговдохновенного слова возникли различные богословские толкования.
Вопросу о боговдохновенности люди придают большое значение отчасти потому, что Писание для них занимает уникальное место в божественном откровении людям, — откровении, затрагивающем их жизни и судьбы. Опять‑таки среди христиан есть разные концепции библейского откровения. Перечислим их в последовательности, которая соответствует вышеприведенному списку взглядов на боговдохновенность.
(1) Радикальные христиане отрицают само существование божественного откровения (иначе как того, что уже подразумевается в творении). Исходя из метафизических соображений или своего понимания Бога, они называют суеверием любые притязания на сообщения свыше. Соответственно, и Писание они при этом не считают божественным откровением.
(2) Некоторые могут верить в божественное откровение, но не отводят ему роли в интерпретации (как выносят за скобки и вопрос о боговдохновенности). Писание передает вполне человеческие идеи, и не вера, а логика должна определять, соглашаться с ними или нет.
(3) Многие христиане более консервативного склада считают, что каждое слово Писания отражает божественное откровение истины людям. Писание при этом фактически отождествляется с откровением. Возникает, однако, следующее возражение: некоторые отрывки из Писания (списки имен, размеры Храма, поэтические описания и т. д.) вроде бы не содержат истины (по крайней мере, той истины, которая влияет на образ жизни и спасение). На это возражение отвечали по–разному. Например, в прошлом часто прибегали к аллегорезе, отыскивая скрытый духовный смысл даже в самых прозаических отрывках. Аллегористы, в частности, исходили из предпосылки, что знание, ниспосланное Богом, важно, даже если мы не понимаем, чем именно оно важно. Эта последняя предпосылка довольно часто встречается и в наши дни, но уже без апелляции к аллегорическому методу[63].