Буржуазное общественное сознание, развиваясь при демократических свободах, в конечном итоге, не только не отрицает войн, завоеваний сильного слабым, но на определённом этапе экономического развития государства прямо провоцирует их. Однако завоевания ему нужны не для сбора дани, как было при феодальных и полуфеодальных режимах. А только для установления господства своей экономической системы, своего национального порядка, при котором обеспечивается максимально возможная прибыль для своих промышленно-финансовых, торговых структур, которые не могут развиваться без изменения формы экономического и социального порядка не только внутри самого буржуазного общества, но и в окружающем мире. В отличие от христианско-феодального народного общественного сознания, буржуазное национальное общественное сознание не выносит замкнутости пространства, оно нацелено на экспансию, на освоение и преобразование девственного или созданного отсталыми народами хаоса под свои созидательные или иные задачи. И это обуславливает глобальную конфронтацию различных расовых типов общественной организации, которая то вспыхивает, то временно затихает на протяжении всей истории распространения по миру экономических, политических интересов рыночного капитализма.
II. Политический антагонизм Севера и Юга - отражение антагонизма промышленного и коммерческого интересов
Два главных интереса движут современным буржуазным обществом: коммерческий и промышленный. Промышленный интерес зародился и развился в средней полосе Европы и есть в чистом виде порождение североевропейского общественного сознания, белой европейской культуры. Он изначально развивался не только без участия чужеродных цивилизационных традиций, влияний, но более того, в борении с чужеродными влияниями, культурами и в первую очередь с христианской культурой и еврейским торгово-спекулятивным, финансово-ростовщическим паразитизмом. Коммерческий же интерес, интерес торгашеский и ростовщический, проявился ещё в древнем Вавилоне, он глубоко укоренился почти во всех древних южных цивилизаций, в сознании всех южных народов, пропитал собою весь их менталитет, всю мотивацию их поступков и устремлений.
Коммерческий и промышленный интересы не вышагивают дружелюбно, рука об руку, - наоборот, весь динамизм развития современного буржуазно-капиталистического общества обусловлен их глубинным антагонизмом, взаимной, внешне прикрытой конституционными отношениями политической ненавистью, ни на день не ослабляемой борьбой, стремлением одного поработить другой, заставить служить собственному видению мира и идейных ценностей. Они, как сиамские близнецы, не могут существовать один без другого, но ведут идеологическую, политическую борьбу повсюду, всегда и везде с самого зарождения промышленного экономического интереса.
Современное буржуазно-капиталистическое общество появилось вместе с промышленным интересом, в северной части Европы. Оно есть “продукт” духовного развития Севера, хотя его политические системы - демократия и парламентаризм - созданы на основе древних южно-европейских традиций белой расы, наибольшее развитие получивших в Древней Греции и в Древнем Риме. Христианство с самого начала было врагом этих представительных систем власти; обосновывая феодализм, оно несло в себе архаичное семитское мировоззрение, оказавшееся чуждым промышленному творчеству и рациональному познанию вообще.
К.Маркс, который догадался, что промышленный и коммерческий интересы являются движителями современного буржуазного общества и государства, не осознал, не понял того, что движут буржуазным обществом и государством не сами по себе эти два интереса, но их непримиримая диалектическая борьба. Эта борьба, собственно, и создаёт буржуазное государство, его внутреннюю и внешнюю политику, его конституцию, его идеологические и силовые структуры. Коммунизм, как прямое наследие марксизма, по политической сути стал попыткой изнутри разрушить национальную организацию общества, внести в него раскол, создав идеологию тотальной борьбы классов внутри единого национально-промышленного интереса, ставшую обоснованием мифов об их бескомпромиссном антагонизме. Эта идеология выбила ряд европейских государств из рыночного промышленного развития, в конечном итоге, закрепила позиции мирового коммерческого капитализма, вероятно, вопреки её разработчикам.