Мы несколько упростили оригинальную схему, в частности, намеренно не включив в нее, пока что, психологию, которой Б. М. Кедров отводит особое место.
Вполне вероятно, что у Вас возник вопрос: отчего науки о человеке оказались отделенными от наук о природе? Да и любая ли наука о человеке должна рассматриваться как гуманитарная? Ведь человек вполне может быть представлен как природное существо, наделенное физическим телом, в котором происходят многообразные биохимические процессы.
Во многом Вы правы. Разумеется, целый ряд наук о человеке (например, анатомия и физиология человека) являются естественными. Говоря о гуманитарных науках, мы имеем в виду, что они изучают нечто специфичное именно для человека и не поддающееся (или, скажем осторожнее, трудно поддающееся) тем принципам объяснения и познания, которые приняты в науках о природе. Если изменения, происходящие с природными объектами, зависят не от воли самих объектов (воля, как принято считать, присуща только человеку), то человек, по выражению С. Л. Рубинштейна, является центром перестройки бытия, то есть субъектом. Камень скатывается с горы не потому, что хочет того — на него действуют внешние силы.
Разумеется, на человека также действуют внешние силы, но его активность определяется не только (и часто не столько) ими, но его внутренней позицией, его ценностями, стремлениями, мировоззрением, видением жизненной перспективы; иными словами, человек — самодетерминирующееся существо, то есть человек сам определяет свою жизнь.
Изучение сообществ животных не дает адекватного понимания жизни человеческого общества (хотя попытки проводить аналогии существовали). Понимание человека как особого явления, по сути своей принципиально отличного от животного, требует и особого подхода к его изучению. Если при изучении природы можно попытаться воспроизвести в лабораторных условиях некоторые ее фрагменты — в том смысле, что возможно моделирование ситуаций воздействия на объект некоторых внешних факторов, и изменения, происходящие с объектом вследствие этого, считать аналогом того, что реально происходит в природе, — то применительно к человеку подобного оказывается, как минимум, недостаточно, а в некоторых гуманитарных науках такое воспроизведение вообще невозможно — например, в истории. Если при изучении природных явлений уместно «изымать» из природы отдельные фрагменты для исследований, то человек как сложнейшее единое духовно–телесное существо должен в идеале рассматриваться во всем многообразии его индивидуального и общественного бытия — что, разумеется, чрезвычайно сложно, но как направление размышлений и исследований может быть задано.
Таким образом, можно говорить не только о естественных и гуманитарных науках, различаемых по объекту: можно говорить о двух различных подходах, двух способах научного мышления — естественнонаучном и гуманитарном. Как Вы несколько позже увидите, к психологии это имеет самое непосредственное отношение.
Наряду с классификацией наук по объекту возможны другие способы их различения. Например, принято подразделение наук на фундаментальные и прикладные.
Фундаментальными (иногда их называют «чистыми») считаются науки, познающие мир безотносительно к тому, насколько возможно практическое использование получаемых знаний.
Прикладные науки, напротив, ориентированы на практику, применяя к ней знания, полученные в фундаментальных науках, и служат непосредственным нуждам общества.
Итак, мы кратко обсудили, что такое наука и каковы ее основные разновидности. Теперь можно обсудить, что такое психология как наука.
Для этого нужно рассмотреть следующие вопросы:
1. Что является объектом и предметом психологии?
2. Каково ее место в системе наук?
3. Какова ее структура?
4. Какими методами она располагает?
Ответы на эти вопросы, собственно, и будут введением в психологию как науку и помогут нам рассмотреть деятельность профессионального психолога как ученого–исследователя.
2. Психология как наука Предмет и объект психологии как науки
Что является объектом и предметом психологии? Казалось бы, с ответом на этот вопрос сложностей быть не должно, однако это не так.
В дословном переводе, как мы уже говорили, психология — наука о душе (от греческого psyche — душа и logos — учение, наука). Если душа — объект психологии, то мы сталкиваемся с радом трудноразрешимых проблем.
Во–первых: что такое душа? Если это — некоторая метафора, позволяющая нам объяснить, скажем, человеческую активность, особенности переживаний, мышления и др., то она не может быть объектом психологии, оказываясь лишь понятием, облегчающим наши рассуждения через апелляцию не вполне понятно к чему. «Почему человек мыслит?» — задаемся мы вопросом и отвечаем: «Потому что у него есть душа»; а могли бы сказать: «Так захотела природа» или просто: «Так получилось». В этом случае «душа» выступила бы как объяснительный принцип (все равно нуждающийся в дополнительном обсуждении), но не как объект науки.
Подойдем к этому с другой стороны и зададимся вопросом: а существует ли душа как реальность? Ведь лишь признание ее объективности может сделать ее объектом науки.
Ответа на этот вопрос, как вы понимаете, нет. Существование души несомненно для одних и условно для других. Скажем так: если душа существует, то непосредственно увидеть, «ухватить», измерить ее невозможно; невозможно и экспериментировать с ней. В этом — одна из специфических особенностей психологии как науки: если в религии или искусстве можно рассуждать о душе без всяких оговорок, то наука, указывая на ее существование как самостоятельной реальности, должна это существование доказать или обосновать. А душа, повторим, эмпирически неуловима: мы можем наблюдать поведение, слушать и фиксировать речь, анализировать продукты творчества, оценивать успешность деятельности и т. д. — но все это не душа, а в лучшем случае проявления.
Если вместо «душа» мы будем говорить «психика» (имея при этом в виду особую форму отражения мира, присущую высокоорганизованным существам), то положение в этом отношении существенно не изменится: психика так же «ускользает» от непосредственного исследования, как и душа, и доказать ее существование как самостоятельной реальности так же сложно.
Можно попытаться подойти к вопросу об объекте психологии иначе, оценить, что именно — неорганическая, органическая природа, общество, мышление (см. «треугольник наук») может выступить в качестве такового; однако оказывается, что без обсуждения того, что такое «душа» или «психика», ответ невозможен — нужно иметь критерии «одушевленности» (и, кстати, существуют мыслители, считающие одушевленным весь мир!)
Казалось бы, вывод неутешителен. Означает ли сказанное, что у психологии нет объекта, или же, что почти то же самое, этот объект предельно неопределен?
По–видимому, не совсем так. Ведь для нас несомненно (или, как говорят, «нам дано»), что в нас живут образы, чувства, переживания; что есть некоторая особенная реальность, отличная от той, которую мы воспринимаем как внешнюю.
Воспользуемся образом А. В. Петровского[21]; есть солнце — и есть моя мысль о солнце; есть переживание радости при появлении солнца, да и то, как я вижу солнце — образ солнца во мне — это ведь не само солнце, а нечто особенное. Есть я, человек, и есть мое представление о самом себе, мое отношение к самому себе.
Во мне живут желания, чувства, эмоции, побуждающие меня к деятельности; я могу представить себе то, чего никогда не видел; я могу вспомнить то, что давно уже исчезло из моей жизни. Иными словами, есть мир (в том числе и другие люди, и я сам), и есть то, как этот мир живет во мне и других людях — в образах, мыслях, отношениях, то есть мир психических явлений, субъективная реальность. (Это не означает, что психология изучает только индивидуальную психическую реальность — хотя первоначально именно она составляла предмет психологии. Несколько позже вы узнаете, в частности, о социальной психологии и др.)