И вот как раз к этому времени относится появление книги Дж. Лайонза. Как же отразились в ней все эти события?
3.
Книги по теоретической лингвистике (независимо от полноты и широты охватываемого ими материала) в общем можно свести к двум типам. Первый из них представлен такими трудами, как «Принципы истории языка» Г. Пауля, «Курс общей лингвистики» Ф. деСоссюра или «Язык» Л. Блумфилда. В трудах этого типа последовательно излагается теоретическая концепция, которая отличается от общепринятых концепций и представляется автору единственно правильной. Такого рода изложения можно назвать творчески теоретическими.
В книгах другого типа их авторы стремятся встать на «объективную» точку зрения и в меру своей добросовестности и осведомленности рассказать читателю, как на сегодняшний день обстоит дело в науке. А читателю вменяется в обязанность отнестись ко всему, о чем говорится в их книгах, как к совокупности бесспорных истин. Этот вид изложения вполне допустимо охарактеризовать как догматический. Примерам такого изложения несть числа.
Редким и своеобразным уклонением от данных двух типов являются книги типа «Введения в общую лингвистику» Френсиса Диннина, где сначала дается описание основных проблем лингвистики, как они обычно понимаются на данном этапе ее развития, а затем рассматриваются также теоретические концепции ряда выдающихся ученых современности — Соссюра, Сепира, Блумфилда, Фёрса, Ельмслева, Хомского. Лингвистика предстает здесь во всем многообразии своих идей.
Книга Дж. Лайонза также не укладывается в указанные два основных типа руководств по теоретической лингвистике. В ней нет оригинальной теоретической концепции, но она не представляет собой и очередного варианта догматического лингвистического требника. В начале своего «Предисловия» автор ее пишет, что он поставил себе целью создать «введение в проблематику основных направлений современной лингвистики», — замысел, заслуживающий самого настоятельного поощрения и несомненно отвечающий назревшей потребности (чем в известной мере и объясняется успех книги Дж. Лайонза). Но воплощение этого замысла оставляет невольное впечатление, что мы имеем дело с чем-то, напоминающим, скорее, ответ очень прилежного ученика некоему неведомому экзаменатору. Ученик выкладывает своему экзаменатору все, что знает (а знает он довольно много), не очень заботясь о последовательности и связности своего изложения. Именно поэтому один раздел его книги воспроизводит одно из «значительных направлений в современной лингвистике», другой раздел — другое направление, а третий раздел — третье направление. Естественным образом, ничего цельного при таком изложении не могло получиться. Пожалуй, наиболее характерной чертой книги Дж. Лайонза является как раз ее эклектичность, но при этом эклектичность особого порядка: это избирательная эклектичность. За пределами книги осталось многое, что имело все основания быть отнесенным к «наиболее значительным направлениям в современной лингвистике», — и функциональная лингвистика, и глоссематика, и менталистическая линия американской лингвистики (представленной такими именами, как Э. Сепир и Б. Уорф), и даже собственно английское явление — школа Дж. Фёрса. В книгу вошли только упомянутые выше направления. А многое из того, что есть, никак не укладывается в понятие «современной лингвистики».
Но из всего сказанного не следует делать вывода, что книга Дж. Лайонза совсем лишена единых общих принципов и оригинальности мышления. И то и другое в ней есть, составляя, с одной стороны, ее «парадигматическую» (в смысле Т. Куна) основу, а, с другой стороны, придавая книге особый интерес. Своеобразие ее проявляется в самом отборе теоретических ориентиров, но в еще большей мере — в трактовке проблем, включенных в книгу.