Vf = {determines, ...}.
Прежде чем продолжать, следует подчеркнуть ряд моментов в связи с данной переклассификацией. Во-первых, в принципе несущественно, каким образом мы пришли к данной классификации. Здесь не предполагается, что лингвистическая теория может или должна давать набор процедур для определения, или «установления», дистрибуционных классов, упоминаемых в грамматических правилах. Имеет значение вопрос о том, дает ли лингвисту именно одна, а не другая классификация возможность сформулировать серию правил таким образом, чтобы общее множество предложений, порождаемых грамматикой, включало максимальное число приемлемых предложений и минимальное число неприемлемых предложений. (Имеются дополнительные соображения, которые мы обсудим ниже в связи с разграничением «сильной» и «слабой» адекватности; см. § 6.5.7. Здесь их можно не принимать во внимание.) Второй заслуживающий упоминания момент заключается в том, что новые подклассы, несмотря на употребление индексов, оказываются теперь совершенно не связанными друг с другом. Иными словами, Na, Nb и Nc являются подклассами N только в том «несущественном» смысле, что мы от первоначальной пробной грамматической классификации перешли к последующей пробной классификации. В принципе же мы построили совершенно новую классификацию словаря и совершенно новую грамматику описываемого языка. Как мы увидим в следующем разделе, возможно пересмотреть понятие дистрибуционной классификации, которым мы сейчас оперируем, таким образом, чтобы Na, Nb и Nc можно было рассматривать как подклассы более широкого класса N, a Vd, Ve, Vf — как подклассы V. Наконец, следует отметить, что мы ввели определенное количество случаев многократного вхождения: слово determines встречается как в классе Ve, так и в классе Vf , а слово sees — как в классе Vd, так и в классе Ve. Независимо от того, какие возражения может вызвать двойная классификация этих слов, она имеет еще то нежелательное следствие, что в рамках предполагаемой ею модели sees в предложении типа The child sees the banana 'Ребенок видит банан' представляет собой, с грамматической точки зрения, совершенно другой элемент, нежели sees в таких предложениях, как The child sees the meaning 'Ребенок понимает [букв, видит] смысл'. Мы еще вернемся к этому вопросу в следующем разделе. Новая классификация рассматриваемых слов предполагает замену прежнего правила целым множеством правил (следует заметить, что каждое из них определяет совершенно особый тип предложения):
a) Σ1 : T + Na + Vd + T + Na (ср. The dog bites the man)
b) Σ2 : T + Na + Vd + T + Nb (cp. The chimpanzee eats the banana)
c) Σ3 : T+ Na + Ve + T + Nc (cp. The linguist recognizes the fact)
d) Σ4 : T + Nc + Vf + T + Nc (cp. The meaning determines the structure).
Хотя этих четырех правил достаточно, чтобы породить девять предложений из нашей «выборки» (и очень многие другие), очевидно, что теперь потребуются еще какие-то правила, описывающие другие предложения, состоящие из употребляемых в «выборке» слов, которые мы были бы склонны рассматривать как приемлемые (The banana frightens the linguist [букв. 'Банан пугает лингвиста'] и т. п.). Мы приглашаем читателя построить некоторые дополнительные правила, а также продолжить приведенные выше списки слов.
Самым важным моментом, возникающим в связи с пересмотром грамматических правил, является то, что заново определяются границы между грамматичными и неграмматичными предложениями английского языка. Такие сочетания слов, как *The banana bites the meaning, *The structure drinks the chimpanzee и т. п., которые, согласно нашему предположению, являются неприемлемыми как английские высказывания, теперь определяются как неграмматичные. С другой стороны, существует много других неприемлемых высказываний, которые допускаются правилами как грамматичные: *The chimpanzee drinks the door, *The dog undresses the wind и т. Д.
В принципе мы могли бы надеяться постепенно сделать классификацию слов и систему правил все более и более подробными, внося все новые и новые исправления, до тех пор пока наша грамматика не будет способна порождать максимальное число приемлемых предложений и минимальное число неприемлемых предложений. С каждой последующей модификацией — и в этом теоретическое значение данного примера — границы грамматичное очерчиваются для описываемого языка заново. С «формальной» (vs. «понятийной») точки зрения, грамматичность — это не более чем приемлемость в той мере, в какой она может быть описана с помощью определенного множества правил и определенной классификации лексических и грамматических элементов языка. (Пока разграничение между «лексическими» и «грамматическими» элементами, вкравшееся в данную формулировку, можно игнорировать: «лексические и грамматические элементы» можно понимать как «слова».)