Господь сказал ей: два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей; один народ сделается сильнее другого, и больший будет служить меньшему. (Быт. 25, 23)
Итак, уже в утробе матери братья были предназначены: один – к тому, чтобы духовно господствовать, другой – к тому, чтобы духовно подчиняться. Но тем не менее вражда между ними длилась долго… Так из утробы одной матери изошли два различных народа и два разных племени. Конечно, мы должны понимать это не только буквально, но и духовно; Иаков и Исав символизируют два рода людей: народ Божий, служащий Господу, и народ, противящийся Богу, нечестивый и грешный. О различии по крови, расе, о чужеродности здесь речь идти не может, ведь оба они сыновья одной матери. Все дело в духовном, внутреннем устроении.
И настало время родить ей: и вот близнецы в утробе ее.
Первый вышел красный, весь, как кожа, косматый; и нарекли ему имя: Исав. (Быт. 25, 24–25)
Имя «Исав», עשו <Эса́в>, означает «волосатый», «косматый». В оригинале цветом он сравнивается с «красным облачением» (возможно, он родился в красной «рубашке»). Писание называет это облачение אדרת <аде́рет>, т. е. «царская мантия» (в Синодальном переводе «кожа»), от глагола אדר <ада́р> – «величаться», «прославляться». «Адерет» – символ будущей царской власти потомков Исава, которые именовались по его имени эдомитянами, или идумеями (позже мы узнаем, откуда он получил имя «Едом»). Уже в Книге Бытия говорится о том, что цари в роде Исава, или Едома, появились раньше, нежели в Израиле:
Вот цари, царствовавшие в земле Едома, прежде царствования царей у сынов Израилевых. (Быт. 36, 31)
– и далее перечисляются имена царей. Спустя почти два тысячелетия в Иудее воцарилась, при поддержке римлян, последняя династия эпохи второго Храма – династия Иродов, во времена которой жили на земле Иисус Христос и апостолы. Это была династия идумейского происхождения.
И, наконец, сам Рим, по некоторым преданиям, был связан при своем возникновении с эдомитянами. Когда Ромул, основатель города, собирал разноплеменных жителей, чтобы заселить Рим, среди них было много выходцев с Востока, в том числе, согласно свидетельствам римских историков, носивших финикийские имена. В их числе, очевидно, вполне могли быть эдомитяне – поэтому в более поздних источниках Рим носит имя «Едом». И то, что рассказано в Книге Бытия об Иакове и Исаве, переносится символически на взаимоотношения Римской империи и Израиля…
Потом вышел брат его, держась рукою своею за пяту Исава; и наречено ему имя: Иаков… (Быт. 25, 26)
Иаков держался рукой за пяту Исава – это великий символ. Ибо там, где кончается плотский человек, символизируемый Исавом (а человек «кончается» там, где пята его; и наиболее значима в этом образе именно пята, которая касается земли и поэтому обозначает самую низменную, непосредственно примыкающую к праху, часть человеческой сущности), там начинается человек духовный, «Иаков». Рука, которой Иаков держался за пяту Исава, символизирует будущие деяния праведника, которые он осуществит во славу Божью.
В девтероканонической Третьей книге Ездры содержится следующий комментарий к рассматриваемому нами эпизоду:
…Рука Иакова держала от начала пяту Исава.
Конец сего века – Исав, а начало следующего – Иаков.
Рука человека – начало его, а конец – пята его… (III Ездр. 6, 8–10)
«Нынешний век» – плотский человек, «будущий век» – человек духовный. Рождение Исава и Иакова, как мы видим, содержит в себе образ великой глубины.
Та же тема развивается в Послании к Римлянам:
…И не все дети Авраама, которые от семени его, но сказано: в Исааке наречется тебе семя.
То есть не плотские дети суть дети Божии, но дети обетования признаются за семя.
<…>
И не одно это; но так было и с Ревеккою, когда она зачала в одно время двух сыновей от Исаака, отца нашего.
Ибо, когда они еще не родились и не сделали ничего доброго или худого (дабы изволение Божие в избрании происходило
Не от дел, но от Призывающего), сказано было ей: больший будет в порабощении у меньшего,