— Позвольте представить вам, — произнёс вернувшийся фон Вирхов, — генерала Элиаса и полковника Кукарачу.
Я встал со стула и пожал им обоим руки. Если старший, генерал Элиас, был дипломатичен, то полковник Кукарача решал проверить меня на крепость. Однако моё рукопожатие оказалось ничуть не слабее, и мы сошлись на ничьей. Кажется, этим я вызвал уважение у Кукарачи.
— Скажу сразу, — вальяжно расположившись на стуле (адъютант фон Вирхова быстро принёс ещё пару для новых гостей), сообщил мне Элиас, — мы не веспанцы. Мы уроженцы Рагны — это колония Альянса по ту сторону океана. Незадолго до войны там произошла революция, однако нам не удалось отстоять свободу, и многим пришлось бежать от репрессий.
— Далеко же вы забрались, — решил я проверить Элиаса на прочность.
— Колониальное правительство Коалиции помогало нам во время революции, и не отказало в приюте после того, как многие из нас вынуждены были покинуть родной край.
Я не стал спрашивать у него, как борец за свободу от колониального ига может брать деньги и оружие у таких же угнетателей, как те, с кем он воюет. Да и ещё после бежать к ним. В конце концов, генерал Элиас и его повстанцы были нашими союзниками, а остальное не важно.
— Сколько бойцов вы выделите мне? — спросил я, больше не пытаясь поддевать генерала.
— Всех, кто у меня остался, — ответил тот, затягиваясь сигаркой.
Тут я не выдержал и попросил Кукарачу прикурить. Пара сигар всегда со мной — даже на фронте я старался не оставаться без приличного курева — а вот спичек или зажигалки не нашлось. Рагнийский полковник-повстанец протянул мне свою — в золотом футляре. Приняв её с благодарностью, я раскурил сигару. Не остался в долгу и Лев Пустыни, задымив дорогими сигаретами, хотя и местного производства. Такие и в Аурелии в лучшие годы стоили весьма не дёшево.
Вскоре кабинет фон Вирхова наполнился клубами табачного дыма.
— У меня не так много людей, — продолжил генерал Элиас, — и я отдаю вам лучших. Здесь, под защитой Льва Пустыни, останутся их семьи.
— Вы не сказали, сколько их будет, — напомнил я.
— Пятеро, — кажется, эти слова произносить генералу было особенно тяжело. — Но это лучшие мужчины Рагны, что отправились вместе со мной и Кукарачей в изгнание.
— Мне бы хватило и меньшего числа, — заверил я генерала. — Я привык действовать в составе группы из двоих-троих человек.
— Но кто-то же должен охранять пароход, пока вы будете заняты делами на берегу.
Я кивнул, принимая вполне разумный довод полковника Кукарачи.
— Думаю, самое время осмотреть наш пароход и познакомиться с остальными моими бойцами.
— Тогда я передаю вас генералу, — кивнул фон Вирхов, гася сигарету в пепельнице, вырезанной из поделочного камня.
Мы с рагнийцами откланялись, и генерал с полковником повели меня прямиком к пристани.
Как оказалось, лагерь охранял стратегический объект: удобную бухту, где можно было швартоваться приличного размера судам. В основном это были баржи, глубоко сидящие в грязной воде Великой реки. Они везли какие-то ящики и бочки вниз по течению — к дельте и портам. Вверх же шли транспорта, полные местных ополченцев. Молодые парни валялись на палубе, страдая от жары, ведь вся тень доставалась офицерам и сержантам, да ещё немного — настоящим солдатам, несущим караул с винтовками на плечах. Борта транспортов щетинились стволами пулемётов, устаревающих, но надёжных и проверенных временем «мартелей».
На фоне этих речных мастодонтов пароход «Нэлли» выглядел каким-то несерьёзным. Небольшое аккуратное судёнышко, выкрашенное в белый и красный цвета, казалось просто образцом неказистости. Чёрная труба торчала вертикально, над ней курился дымок, говорящий о том, что машина работает на холостом ходу. Значит, «Нэлли» готова отправиться в плавание хоть сейчас. Меня это полностью устраивало — ночевать в лагере совершенно не улыбалось. Терзало меня какое-то странное предчувствие, что лишним временем я не располагаю. Уж на что-на что, а на интуицию я привык полагаться.
— Я отправлюсь вместе с вами, — по дороге, что заняла минут десять, сообщил мне полковник Кукарача. — Мои бойцы не примут командира со стороны, а завоёвывать у них авторитет, думаю, вам некогда.
Я согласно кивнул, стараясь не слишком часто стирать пот с лица и шеи. Здесь, рядом с Великой рекой, переносить жару оказалось сложнее. Влажность поднялась, и пот буквально пропитал мою форму. Он ручьями стекал по лицу, неприятно щекоча кожу под воротником мундира.
— Да и сказать по чести, мои парни — те ещё дикари, — усмехнулся Кукарача, — держать их в узде — врагу не пожелаешь. Тем более, если не знаешь, кто на что особенно падок.