XI
О, ворон разлуки, горе тебе!
Скажи мне, что знаешь про нее?
Ты ведь всезнающ!
А если ты не скажешь,
то взлетишь
Со сломанным крылом
И будешь кружить над врагами,
Среди которых твоя любимая...
Кайс ибн Зарех
И высекло огниво тоски огонь страсти меж моими ребрами.
Ибн Хазм
— Черная ночь — черные дела, — сдавленным голосом бормотал Али, — умоляю, не медлите! Они придут!
Он появился внезапно на озаренной бледным светом луны тропинке сада Кала-и-Фату и бросился к Наргис так внезапно, что она не на шутку испугалась.
— О, поэт мой! Вы здесь? Уходите! Скорее. Если вас застанут... Как вы попали сюда, в гаремный сад?
— Я пришел, Наргис, вырвать вас отсюда! Умоляю — бежим! Там, за оградой, ждут кони. Привратник куплен. Стража считает мои червонцы. Все ослепли!
— Нет... С чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь? Зачем вы проводили меня сюда?
— Кляну себя за это!
— Уходите! И не вмешивайтесь в мои дела.
Наргис была резка. В ее планы не входило принимать услуги непрошеного спасителя. И потом она опасалась, что ежеминутно кто-нибудь из гаремных служителей может появиться на дорожке парка.
Но влюбленный поэт преградил путь молодой женщине и, воздев руки, декламировал.
Там насилие! Там жестокость!
Бежим, о несравненная из этого ада!
Плачущие турчанки
в золотых поясах на бедрах
Готовы на все
перед блистательными
горами золота.
— Уходите, Али! Вы толкаете меня на верную гибель, а еще смеете говорить, что любите меня. Вы же знаете, что я, слабая женщина, явилась сюда, чтобы освободить себя, расторгнуть ненавистный брак. Я буду плакать! Нет! Я не плачу. Я никогда не плачу с тех пор, как. я... увидела голову любимого.
— Вы не плачете, несравненная, но на глазах ваших жемчужины слез.
— Слезы не вернут ушедшего.
— Позвольте же мне, вашему рабу, утереть кристаллы ваших драгоценных слез. Бежим!
— Оставьте меня. Вы накидываете мне на шею шелковый шнурок удавки. Тише! Темная ночь. Кто-то ходит там, по стене.
— Решайтесь, Наргис! Пусть провалится в преисподнюю и эмир, и презренный Мирза!
— Уходите!
Она бросилась бежать и мгновенно исчезла в тени деревьев.
Али стоял посреди дорожки. Потом он побрел через цветник к стене, где, сидя верхом на ней, его ждали слуги. Они потянули его на стену, а он громко, чуть не во весь голос, восклицал в отчаянии:
Поднимись, несчастный!
Налей в.золотую чашу
Веселящей влаги,
Прежде чем чаша черепа
превратится в совок
для сора!
Оказавшись по ту сторону стены, он не сел на коня, а побежал по пыльной дороге, ломая руки и подвывая.
— Она погибнет! О аллах всесильный! Ни любовь, ни золото ей не нужны! Сколь бы женщина ни была учена и прекрасна, если у нее нет в голове и крупицы разума, — она бедствие для влюбленного и для всех людей.
Али бежал, не обращая внимания ни на камни, ни на рытвины. И свое отчаяние он выразил в вопле:
— Я насыплю гору золота. И куплю ее! Устрою засаду. Я исполню любое ее желание. Наточу кинжал для... эмира, для того, чтобы лезвие его достигло его гнусного сердца. Она, я знаю, ненавидит и эмира, и Мирзу... Я теперь понял, зачем она здесь! Приехала мстить. И моя рука поможет ей! Нельзя допустить, чтобы она сама взяла в руки кинжал.