– Почему ты так думаешь? Сэм бы дружил с тобой в любом случае.
Оливер снова отводит взгляд.
– Я всегда думал, что он чувствует то же самое. Наверное. Что есть между нами какая-то искра, понимаешь? Между мной и Сэмом. До того, как ты появилась. – Он опускает голову. – Но наверняка мы этого уже не узнаем…
Он снова надолго замолкает. Я понимаю, что Оливер плачет, только когда он проводит по лицу, утирая слёзы. Я и сама готова заплакать.
Обнимаю его со спины, упираюсь лбом между его лопаток и слышу пульс, или сердцебиение, или… неважно. Главное, что это стук сердца другого человека. Не мой собственный. Я давно не вслушивалась в ритм чужой жизни.
– Как же я хочу, чтобы он был здесь, – выдавливает Оливер сквозь слёзы.
– Знаю. Я тоже.
– Ты правда думаешь, что он бы не перестал со мной дружить, если бы я ему признался?
– Честно?
Чувствую, как он кивает.
– Мне кажется, Сэм знал.
Судя по тому, что Оливер не отвечает, он тоже об этом думал. Может, и я тоже думала. Об Оливере. Вдруг именно поэтому мы с ним так и не смогли сдружиться. Из-за Сэма. Из-за того, что наша любовь к нему была такой похожей. А теперь, когда Сэма не стало, она же нас и сблизила.
Порыв ветра появляется словно бы из ниоткуда: проносится мимо нас и вниз по холму, оживляя вертушки и казавшиеся каменными деревья. Мы с Оливером поднимаем взгляды, словно оба ожидаем увидеть кого-то на холме. Кого-то, кто наблюдает за нами. Тишину нарушает только шум сотен вертушек, и кажется, что каждая из них играет свою собственную ноту, как наполненные водой винные бокалы, если провести по их ободку пальцем.
– Как думаешь, это он? – шепчет Оливер.
– Может быть… – Я поворачиваю голову и прислушиваюсь. – Песня. Звучит знакомо.
Оливер наклоняет голову к плечу и тоже прислушивается. И мы так и сидим в траве, долго, пытаясь узнать мелодию.
После я провожаю Оливера домой – хочу убедиться, что он в порядке, – перед тем как пойти на работу. Сегодня моя первая смена после смерти Сэма. Тристану не помешает отдых, и я предложила выйти на работу в выходные. В магазинчик заглядывает не так много народа, и поэтому мы редко работаем вместе. Видимся мы в основном во время пересменки, и это усложняет наше благое начинание в виде книжного клуба: нам некогда всё распланировать. Даже первую книгу для чтения ещё не выбрали: Тристан настаивает на «Автостопом по галактике», но я думаю, что все её уже читали.
– Ну и что, она стоит того, чтобы прочесть её как минимум дважды, – не устаёт повторять он.
Мы с Тристаном оставляем друг другу записки на доске за кассой – со списком того, что успели сделать, и того, что ещё надо успеть. Иногда там есть и личное. Сегодня я нашла синюю бумажку, пришпиленную над чеком, а на ней:
Надеюсь, тебе лучше.
Билет в первом ящике стола.
Внутри ящика я нахожу золотой конверт с билетом на кинофестиваль, который пройдёт в следующем месяце. А я ведь почти о нём забыла.
Тристан несколько месяцев работал над своей документалкой. Это второй его фильм, который он отправляет на фестиваль, и я безумно рада, что на этот раз у него всё получилось. В каком-то смысле я ему даже завидую. Он ещё даже не в старшей школе, а его творчество уже признают. А я и над текстом для писательских курсов ещё не начала работать.
Я стараюсь не сравнивать себя с другими людьми, но иногда это очень сложно.
Нахожу ручку и корябаю ответ:
Спасибо ещё раз за то, что смог подменить.
Очень хочу посмотреть твой фильм!
Снаружи накрапывает, поэтому в магазине посетителей почти нет. Зато онлайн у нас дела в гору пошли: Тристан оставил мне список книг, которые нужно найти и упаковать. В понедельник мистер Ли отправит их покупателям.
Я рано разобралась со всеми своими задачами и решила немного подмести: уборка не повредит. Когда зал пустеет, я вынимаю записную книжку и устраиваюсь на своём обычном месте у окна. Шум дождя всегда меня вдохновлял: он словно стирает весь остальной мир и очищает разум. Вспоминаю вчерашний обед: Юки спросила меня, о чём я пишу. И я ответила: о Сэме. Но я всё ещё не уверена. Как поведать о нём миру? Чего ожидают от меня люди?
Напиши о его смерти. О том, что случилось. О том, каково это: потерять близкого человека.
Но я не хочу помнить о Сэме как о трагедии. Не хочу на этом зацикливаться. Не такой должна быть его история. Люди должны помнить о нём лучшее. Помнить его как засиживающегося допоздна даже в школьные дни музыканта. Как старшего брата, который строил гигантские форты в своей комнате. Люди должны помнить нас. Те последние три года, что мы провели вместе. Пусть они узнают, как мы встретились, когда впервые поцеловались и почему я в него влюбилась. Я хочу, чтобы и они тоже в него немного влюбились.