Сердце продолжает бешено биться, и за его стуком я ничего не слышу.
– Сэм? Какой Сэм? – Мика поднимает брови. – Но в этом… этого не может быть.
Она замолкает и слушает.
– И как я должна в это поверить? – произносит она в телефон. – Не знаю. Этого просто не может быть…
Она повторяет это ещё минуту. Или около того. Мика прикладывает к другому уху ладонь – чтобы лучше слышать, наверное, – и начинает расхаживать по коридору. Это у неё такой нервный тик. Особенно когда она говорит по телефону.
Мы проходим в кухню – я иду чуть позади неё. Не хочу пугать её сверх меры.
Ведь ей звонит Сэм.
– Не знаю, верю ли я… это шутка какая-то? – спрашивает Мика.
Снова молчание. Она хмурится.
– О чём спросить? – продолжает она.
Так странно слышать только часть разговора. Это как пропускать страницы книги при чтении и пытаться понять смысл без них. Интересно, что Сэм ей говорит?..
– Какой вопрос? – непонимающе тянет Мика. – В смысле то, что мог бы знать только ты? Дай-ка подумать…
Она косится на меня, а потом снова отводит взгляд и шепчет прямо в трубку:
– Ладно. Если это Сэм, то ответь… в тот год, когда Джули переехала сюда и я её впервые встретила… что я тебе сказала? И просила никогда этого не повторять?
Мика прислушивается, и, похоже, ответ ей дают правильный, потому что она распахивает глаза, а потом удивлённо на меня смотрит.
– Он тебе рассказывал?
Я качаю головой. Что она обо мне сказала?
Мика разворачивается и продолжает разговор.
– Так, что ещё… что-нибудь посложнее… подожди… – Она задумывается. – Как насчёт… да. Когда нам было по семь, мы пошли в комнату к умирающему дедушке, хотя не должны были. Помнишь? Он позволил нам поиграть у кровати. И на тумбочке лежало четыре вещи. Мы к ним не прикасались, даже не спрашивали о них никогда. Но если ты в самом деле Сэм, то вспомнишь, что это были за вещи. Я помню. Так что это было?
Я закрываю глаза и тоже пытаюсь представить ту тумбочку. Сэм отвечает, и она повторяет за ним, громко, одну вещь за другой, словно вспоминает и сама.
Белое перо. Лебедь-оригами на нитке. Керамическая чаша с мордой дракона, в которой лежит ладан.
– А последнее? – шепчет она.
Я не слышу, что отвечает Сэм, и Мика не повторяет этого вслух. Вместо этого она надолго замолкает. А потом поворачивается ко мне, и в глазах её стоят слёзы.
Похоже, Сэм всё назвал правильно.
– Это Сэм, – выдыхает она. – Это правда он.
Меня накрывает странным ощущением, которое я не могу толком объяснить. Радость и… облегчение. Я почти щиплю себя, пытаясь убедиться. Я не сплю, всё происходит на самом деле. Мика здесь, говорит мне о том, что на линии – Сэм. Говорит, что я это не выдумала. Это реально, и всегда было реально.
Они говорят, обмениваются сотнями вопросов, плачут и смеются. Иногда Мика поднимает на меня взгляд и улыбается. Сжимает мою руку и кладёт голову мне на плечо – может, хочет напомнить о том, что верит. Или поблагодарить.
Я говорила с Сэмом уже не раз, но всё равно не могу поверить, что всё это происходит. И мы втроём снова связаны.
Когда звонок обрывается, мы с Микой обнимаемся и плачем, не в силах произнести ни слова. Я практически чувствую: она пытается за что-нибудь зацепиться. Понять, как оказалась здесь, в этом невозможном альтернативном мире, где время движется в обратном направлении, поля бесконечны, а земля постоянно уходит из-под ног. Я не могу отличить верх от низа, но я так рада разделить это с Микой. Ведь рядом есть тот, кто может увидеть то же и напомнить мне, что всё это не сон. Или, может, это наш общий сон, не уверена. Но это неважно. И никто из нас не хочет просыпаться.
Позже, когда я возвращаюсь домой, я снова звоню Сэму – чтобы обсудить произошедшее. На этот раз он отвечает сразу же, словно ждал звонка. Я благодарю его за разговор с Микой. Ведь он разделил нашу связь с кем-то ещё.
– Я не знала, получится ли у меня. – Я держусь за телефон, как за спасательный жилет. – Почему ты раньше не говорил, что можешь сам мне позвонить?
– Мне нельзя этого делать.
– В каком смысле?
– Не хотел, чтобы ты знала. Потому что если я позвоню тебе, а ты не ответишь, то больше мы говорить не сможем.
– Никогда?
– Никогда.
Меня пробирает дрожь.
– Откуда ты это знаешь?
– Это одна из тех вещей, которые я знаю наверняка, – отвечает Сэм, но больше ничего не объясняет.
Я сглатываю, пытаясь осознать услышанное.
– Это же ужасно, Сэм. Если это правда, не звони мне больше. Отныне только я тебе звоню, хорошо?