Афтерпати? Об этом он раньше не говорил. Я думала, посмотрю фильм, поздравлю Тристана и пойду домой. А теперь меня ждут еда, музыка и разодетые люди?
Тристан так всё описывает, что это кажется… чересчур. Я на такое не подписывалась. Он меня словно на свидание зовёт… Может, я вижу то, чего нет, но я пока не готова ходить на свидания. И что подумает Сэм?
Чувствую тяжесть телефона в своём кармане и представляю, каково будет Сэму.
– Так ты придёшь? – повторяет Тристан.
Я прикусываю губу. Не могу поднять на него взгляд. И мне не хочется этого делать, но… время сейчас неподходящее.
– Прости, Тристан. Но я не думаю, что смогу прийти.
Он удивлённо моргает.
– Оу… оу, это ничего. Я понимаю. – Он выдавливает из себя улыбку. – Может, в следующий раз. Или вроде того.
Тристан хватает поднос и уносится с ним в заднюю комнату. Может, я и вправду слишком много думаю. Да и бросать его в самую последнюю минуту… ужасно. Но у нас с Сэмом и так проблемы. Я не могу рисковать ещё больше.
Кажется, что с нашего последнего разговора прошла целая вечность. Я ни о чём, кроме Сэма, толком и не думаю.
Прихожу домой, слушаю его диск и представляю, что Сэм здесь, со мной, играет на гитаре. Это мой ежедневный ритуал: под его музыку я притворяюсь, будто он снова живёт. Так я не чувствую себя одинокой.
На диске четырнадцать песен, и я не помню, сколько раз уже пускала его по кругу. Третий трек – мой любимый. Это одна из его авторских песен, рок-баллада, написанная под влиянием творчества Fleetwood Mac. Сэм тихонько напевает в такт мелодии. Без слов, потому что песню он так и не закончил.
Сэм попросил меня помочь ему с текстом. Иногда мы представляли себя великим музыкальным дуэтом – как Кэрол Кинг и Джерри Гоффин. Однажды я спросила Сэма, что важнее, слова или мелодия, и Сэм ответил: «Конечно, мелодия». Я с ним не согласилась, но поэтому мы и были такой хорошей парой. Мы напоминали песню: он – музыку, я – слова.
Я лежу на полу в его комнате и смотрю в потолок. Повсюду раскиданы листы бумаги. Сэм сидит рядом, на его скрещенных ногах лежит гитара.
– Сыграй ещё раз… – прошу я.
Сэм проводит рукой по струнам, и комнату заполняет музыка. Я закрываю глаза и прислушиваюсь.
Мелодия замолкает.
– Что ты делаешь?
– Тише… я пытаюсь вдохновиться. – Я не открываю глаз.
– Тебя вдохновляет сон?
– Я не сплю… я думаю!
– Понял…
И Сэм продолжает играть, а в моей голове мелькают сцены. Бесконечное голубое небо, держащаяся за руки пара, лепестки вишни, падающие из окна. Я сажусь и набрасываю пару строк. Смотрю на Сэма.
– О чём эта история?
– В каком смысле? Мы ведь песню пишем.
– Каждая песня рассказывает историю, Сэм.
Он задумчиво чешет затылок.
– Я думал, нужна только рифма.
– Песни – это не только рифма, – объясняю я. – Они должны вызывать у слушателя чувства. Так что мы хотим вызвать этой песней? О чём она?
Сэм задумывается.
– О любви, наверное?
– Это слишком общая тема, Сэм.
– Разве не большинство песен такие и есть – поют об общем?
– Хорошие – нет!
Сэм со стоном откидывается на ковёр.
– Придумай тогда сама. Ты ведь писатель. У тебя лучше получится! Я потому и попросил о помощи.
Пару дней назад я рылась в своём столе и нашла записную книжку со строчками, которые писала так давно. После нашего разговора на крыльце я всю ночь работала над этой песней.
Скоро мы с Сэмом снова созвонимся, и я хочу устроить ему сюрприз. Написать как можно больше. Мы ведь обсуждали незаконченные вещи и желание оставить в мире свой след… вдруг это поможет. Сэм так много для меня сделал. Я должна ему чем-то отплатить.
Когда он отвечает, я понимаю, что волнуюсь. А потом упоминаю песню, и он просит прочесть ему слова. Я включаю музыку, чтобы было ясно, как это будет звучать вместе…
– Не забывай, я не певица.
Сэм смеётся.
– Судить не буду.
С диска льются гитарные рифы баллады, и я пою – по крайней мере, пытаюсь.