«Я?! Я буду арбитром у этих баранов? – пронеслось в голове. – Если учесть, что после того как меня турнули из комсомола за французскую маму, и тут же мерзейшая преподавательница “Научного коммунизма” с чудовищным именным словосочетанием “Валентина Ивановна Шаббат” вкатила на ближайшей сессии двойку от страха к моей поездке, то руководить диспутом маоистов и троцкистов – для меня самое то что надо. А с другой стороны – почему нет? Когда я еще увижу такое количество сумасшедших?»
Революционеры оказались довольно молодыми и буйными ребятами, что было особенно удивительно в такую жару. За диким ором и криками нельзя было разобрать ничего. Каждый раз через пару минут после начала выступления очередного мао-троцкиста возникал настоящий гвалт. Кто, зачем и кому кричал – не представлялось никакой возможности понять. Собственно, мне было все равно, и я, естественно, никого не слушал, наблюдая с прирожденным любопытством за людьми и происходящим вокруг. Наконец, часа через два, когда от жары все уже плавали в собственном соку, на эту же замызганную трибуну залез мой утренний знакомый кучерявый придурок: «Слушайте меня! Мы с друзьями приготовили вам сюрприз. Прямо из Советского Союза к нам прилетел известный деятель тамошней коммунистической партии Александр. Попросим его подытожить наш диспут и поделиться своими знаниями и опытом классовой борьбы!»
Гром аплодисментов. Все встали и запели «Марсельезу». Меня качнуло в аут. Довольно бодро допев, зал притих в ожидании ленинского выступления Саши Добровинского. «Картавить без пальто и кепки будет как-то уж чересчур. Но некую ахинею с леворадикальным уклоном все-таки придется выдать революционным массам, раз я попал в такую ситуацию», – решил я и мужественно взошел на трибуну.
– Товарищи! По поручению моих соратников – боевиков-подпольщиков ВГИКа, Дома кино и «Мосфильма» разрешите мне поприветствовать французских братьев!
Шквал аплодисментов. Попытка запеть «Марсельезу» еще раз. Я поднимаю руку. Мгновенное и трепетное успокоение: чувствуется – говорит лидер.
– Сегодня утром я подобрал в кафе сраную буржуазную газету Le Figaro. Подобрал, потому что нашим принципам противоречит тратить деньги на обогащение капиталистов, а знать своих врагов надо.
Шквал аплодисментов. Возгласы «Смерть буржуазии!» Поднятая рука. Тишина в павильоне, в смысле в зале.
– Так вот там я прочел, что восемьдесят процентов всех денег и богатств Франции сосредоточено в руках десяти процентов негодяев – граждан вашей страны. И я спросил себя: «Хочу ли я быть таким негодяем?» И без колебания ответил: «Да, очень хочу!» В смысле я хотел сказать: «Мы все должны быть в этих десяти процентах, которые должны стать ста процентами! По-другому, как сказал бы товарищ Мао, это будет не кошер».
Овации. Крики «Правильно! Смерть буржуазии! Да здравствует Троцкий! Да здравствует Мао!» Кто-то наверху получил в харю. Легкая заваруха. Хотелось досмотреть, но пришлось поднять руку.
– Однако жажда революции просачивается, друзья! Просачивается тихонько, но везде. Даже в кино, важнейшее из искусств. Так, например, недавно на экраны вышел фильм «Эммануэль». Кто не смотрел – советую. Там загнанная капиталистическими предрассудками революционно настроенная девушка-активистка, одна, брошенная всеми, борется как может за свободу личности. Да, мы понимаем, что она пытается и так и эдак, но в конце концов явно плохо кончит. И мы сочувствуем такому революционному движению, с большим интересом наблюдая за ее борьбой. Я вам честно скажу: после фильма просто заснуть не мог – так сочувствовал. Даже ночью встал и, как последний шлимазл [“неудачник”, идиш], пошел искать по Парижу тех, кто бы меня понял и посочувствовал. Но далеко еще население вашей страны от понимания революционной обстановки, даже на уровне уличного пролетариата. В капиталистическом мире человек человеку волк. В два часа ночи бесплатно сочувствовать никто не хотел. За быстрое понимание и сочувствие просили минимум сто франков! Я, конечно, расстроился. Пришлось вернуться домой, взять себя в руки, и в одиночестве успокоиться от такой вопиющей несправедливости.
Поддерживающие возгласы и стоны.
– Но я верю, друзья, что вы в конце концов тут все развалите! Надо только постараться, а это нетрудно. И будет у вас так же, как у нас в Советском Союзе. И все будут на зарплате. И выгнать с работы никого нельзя будет, то есть государство будет делать вид, что вам платит, а вы будете делать вид, что работаете. А бухло и дурь будут бесплатно раздаваться с утра в ЖЭКах.