***
— Привет, босс! — здоровается бодрая и какая-то непривычно незлобная Швабра.
— Здравствуйте, Роберт, — приветствует меня её подружка.
— Что-то вы сегодня рано. А как же школа?
— Занятия отменили! — сообщила уборщица. — Вместо них три дня будут экскурсии на Завод. В рамках профориентации. Моя группа завтра, так что сегодня я совершенно свободна.
— И сразу явилась на работу? Вместо того чтобы… Что обычно делают сбежавшие с уроков школьники?
— Что, босс?
— Э… не знаю, — признался я. — Но вряд ли отправляются убирать туалеты.
— А куда шёл, сбежав с уроков, ты?
— Я не сбегал с уроков.
— Да ладно, не ври! Ни разу?
— Честное слово.
— Ты был такой правильный и скучный?
— Нет. Я не учился в школе.
— Серьёзно? Почему?
— Так вышло. Итак, почему вы тут?
— Это всё она, — Швабра махнула рукой на блондинку, — кажется, запала на нашего засранца. Но я тебе этого не говорила, босс!
— Любовь зла, — пожал плечами я.
— Он забавный, — сказала всё-таки услышавшая наш разговор блонда. — И говорит то, что думает.
— Он просто мало думает, — фыркнула Швабра, — и много говорит.
— Остальные ещё хуже.
— Вау, герла, ты рили тут! — по лестница спускается улыбающийся шире ушей панк. — Я в отпаде, герла! Рили клёво выглядишь!
— Спасибо, я тоже рада тебя видеть, — помахала ему рукой блондинка.
— Рили, без бэ? Сорьки, гёрл, а повторить можешь?
— Что повторить? — удивилась девушка.
— Ну, то, что ты сказала?
— Что я рада тебя видеть?
— Да, блонди, ты не поверишь, но, кажется, я слышу это первый раз в жизни!
— Я. Рада. Тебя. Видеть, — чётко и раздельно произнесла блондинка, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.
— Теперь я за тебя умру, блонди. Рили так.
— Какие глупости, — нахмурилась она, — вот этого мне точно не нужно. Ужасно не люблю, когда умирают.
— Сорьки, блонди, рили не прав. Опять наговнил, да?
— Я не сержусь.
— Блин, только скажи, что надо. Я сейчас на склад, за бухлом для бара, потом к полису, показать, что не свалил, потом — что угодно. Рили всё.
— Очень мило, — кивнула девушка, — я прогуляюсь с тобой, если ты не против. А потом поможешь мне пересадить цветы, ладно?
— Да я… Да блин! Да офигеть! Я щас, ван секонд! — панк умчался наверх.
— И ничего смешного, — строго сказала блондинка, глядя на Швабру.
— Я никогда не смеюсь, — ответила та мрачно. — Иначе ржала бы как безумная. От общего идиотизма происходящего.
— Он не так плох, как тебе кажется. Ты просто не знаешь, куда смотреть.
— Сама туда смотри! — фыркнула моя помощница. — Меня от этого тошнит.
— Скажи, — перебил я их пикировку, — это ты снимала?
— Да, — блондинка повертела в руках карточку Калдыря и вернула её мне. — Я.
— А где?
— В баре, конечно, разве не видно?
— Ни разу не видел тебя здесь вечером.
Она ничего не ответила, повернувшись к лестнице, по которой спускается…
— Что ты с собой сделал, придурок? — фыркнула Швабра. — А ведь почти уже стал на человека похож!
— Уди, злая жаба! — отмахнулся от неё панк. — Ты не вдупляешь, рили!
Говночел, лишившись татуировок, в последнее время выглядел довольно обычным молодым человеком. Джинсы, футболка, куртка. Разве что причёска малость неаккуратная. Но сейчас…
Выкопав свой панковский прикид, который не надевал с момента ареста, он поставил волосы торчком, подвёл глаза чёрным и нацепил клёпаные бутсы.
— Пунк нот дед, воу! — показал пальцы козой.
— Это ради меня? — засмеялась блонда. — Как мило!
— Ага, — скептически сказала Швабра, — сейчас сблюю от умиления.
***
— Какая-то ты сегодня странная, — сказал я, когда панк с блондинкой ушли чуть ли не под ручку.
Если бы не тележка для товара, были бы прям парочка.