— Вот, полюбуйтесь, Роберт, — сказал укоризненно Депутатор. — Публичное нарушение общественного порядка.
— Вы что, правда, подрались? — спросил я их с недоумением. — И кто выиграл?
— Не, блин, чел, это не мы! То есть мы, но не так. То есть так, но мы не…
— Конфликт имел место, — разъяснил полицейский, — но не между ними.
— А чо они, блин, чел? Они на неё залупились, рили. Слы, это какие-то говнолюди, чел. Не надо так!
— То есть драка была, но вы были на одной стороне, — уяснил я. — А кто на второй?
— Однокласснички мои драгоценные, босс, — объяснила Швабра, — не те, что в бар ходят, другие. Самая паршивая компания, из заводских. Я говорила этому придурку: «Забей, поорут и заткнутся», — но нет, ему же неймётся…
— Слы, чел, жаба, конечно, ядовитая тварь, но, блин, это наша жаба! Они называли её «ссаной тряпкой», и «сортирной вешалкой», и «хозяйской соской», и…
— Заткнись! — рявкнула на него девушка. — Не обязательно всё повторять!
— Слы, чел, не по-панковски такое терпеть, рили! Я, конечно, тот ещё говнарь, чел, но за такое надо сразу в харю, рили. Иначе сам себя не уважаешь. Я же как бы с ней… Ну, не в смысле «с ней» как «с ней», а в смысле как бы при ней… Ну, ты понял, чел. Не надо так!
— В общем, ты вступился за девушку, — уточнил я.
— Ну да, чел, рили так.
— А тебя кто подрал? — спросил я Швабру.
— Там с ними была одна… — ответила та уклончиво. — Он на них, она на него, тут уже и я не выдержала… Давно хотелось ей волосья выдрать крашеные…
— И сколько их было?
— Пятеро ребят и девушка одного из них, — сказал Депутатор.
— И кто победил?
— Дело не в том, кто победил, — вздохнул он, — это не Олимпийские Игры. Дело в том, что молодой человек на условке, а они несовершеннолетние. И это значит, что у него неприятности.
— Большие? — уточнил я.
— Огромные.
— Слы, полис, а где я могу отлить? — спросил панк. — Рили надо.
— Терпи, — шикнула на него Швабра. — Или в штаны лей, ты привычный.
— Во ты ж рили стрёмная, жаба, — вздохнул он. — Никакой от тебя благодарности. Но всё равно надо было им вломить.
— Благодарности? Если бы ты меня послушал, то мы бы спокойно вернулись в бар, а не сидели тут! Подумаешь, гадости кричали! Я их знаешь сколько за десять лет в школе наслушалась? И не только наслушалась. И плевали на спину, и учебники кидали в унитаз, и дохлых крыс совали в портфель, а один раз так с лестницы столкнули, что я ногу сломала. И ничего, пережила.
— Слы, герла, я всегда считал, что ценность образования преувеличена, — вздохнул панк. — Но у вас тут рили трэш какой-то. Не надо так.
— Девушку я выпущу, — сказал Депутатор, — она местная, никуда не денется, к тому же несовершеннолетняя, да и держать её негде. По идее, должен сдать на руки родителям, но, зная её семью, не стану даже пробовать. Думаю, поручительство работодателя тоже сойдёт.
Он не спросил, имею ли я желание за неё поручиться, просто открыл дверь решётки и жестом велел выходить.
— Слы, полис, а как же я? — спросил оставшийся в одиночестве панк.
— Ты останешься здесь. Судья рассмотрит твоё дело, но сразу предупреждаю: начав с попытки вооружённого грабежа и продолжив избиением детей, ты вряд ли можешь рассчитывать на снисхождение.
— Алё, полис! Каких, блин, нафиг, детей? Да они рили больше меня каждый! Ты видел этих дуроломов вообще, полис?
— Тем не менее, они не совершеннолетние, а ты — да. И ещё они местные, а ты нет. Судья не будет долго раздумывать, на чьей он стороне.
— И когда этот судья, блин, придёт?
— Он придёт? — улыбнулся Депутатор. — Это не так работает. Он назначит дату, я тебя отконвоирую.
— Дату? Блин, полис, то есть это даже не сегодня будет?
— Судья — занятой человек.
— Слы, полис, тут же сортира нет!
— Я поставлю тебе ведро.
***
— Послушай, босс, — сказала Швабра, когда мы направились к бару, — это как-то неправильно.
— Что именно?
— Что меня отпустили, а его нет.
— Ты же хотела от него избавиться?
— Ну да, так-то он говнистый, мерзкий, вонючий и вообще… Но, босс…
— Что?
— Получается, что он из-за меня попал. Хотя я и не просила, но всё же. Как-то неправильно это.
— А что, судья ваш — без шансов? Он как вообще?
— Не знаю, босс, никогда его не видела. Меня не каждый день сажают за решётку, знаешь ли.
— Надо же, а так и не скажешь…
— Прекрати, босс! И вообще, это, может быть, ты на меня так плохо влияешь!
— Угу, разумеется. Я и швабра. Разлагающее влияние уборки бара подкосило моральные устои несовершеннолетней барышни.