На ужине Жан-Филипп выглядел необыкновенно серьезным. Так и хотелось спросить, не случилось ли чего. Но хотя дяди с тетей уже не было, я молчала. У нас же тайна, нельзя, чтобы задуманное выявили раньше времени. Еще чуть-чуть — и Бернар станет моим женихом. А скажешь что-то не то, так горничная даже в театр может сбегать, помешать тете наслаждаться спектаклем, а этого нельзя допустить.
С трудом запихав в себя десерт, я подскочила со стула и ухватила кузена за руку.
— Пойдем!
— Куда? — Он сделал огромные глаза, намекая, что я нас выдаю.
— Рисовать ко мне. Ты обещал.
Жан-Филипп притворился, что нехотя соглашается, и лениво потащился в мою комнату. Там мы разложили бумагу и карандаши и даже порисовали немного. В другой день я бы еще так с кузеном посидела — когда еще получится выпросить нужный рисунок? Рисовал Жан-Филипп намного лучше меня, настолько лучше, что его родители подумывали, не пригласить ли ему дополнительного учителя. Но пока дальше разговоров дело не заходило.
— Пора.
Кузен сказал и резко встал. Выглянул в коридор, я тоже высунулась. Никого. Мы переглянулись и тихо, но быстро пошли к дяде в кабинет. Для открытия как двери, так и сейфа хватило прикосновения Жана-Филиппа, створка распахнулась, и я сразу увидела том, о котором говорил кузен. Толстенный, в кожаном переплете, с металлическими застежками. Наверняка там была куча полезных заклинаний. Я бы не отказалась узнать, как раз и навсегда отвадить семейку Альвендуа и от нашего дома, и от меня.
Жан-Филипп положил семейный справочник на стол и принялся изучать.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила я.
— Проблема. Нужна кровь либо обручаемых, либо родственников, — сообщил кузен. — Пара капель, но все же.
Он задумался. И было о чем. Если я согласилась бы проткнуть палец иголкой, то Бернар — вряд ли, он может и не захотеть породниться с Жаном-Филиппом. Дружба — это одно, родство — совсем другое.
— А если чем-нибудь заменить?
— Чем?
Я задумалась.
— Дядя говорит, что вино — кровь виноградных лоз.
— При чем тут виноград? Нет, должно быть другое решение. Точно! — Он прищелкнул пальцами. — Заменитель крови для ритуалов.
— А у нас есть?
— Нет. Но он просто делается.
Кузен подхватил семейный фолиант под мышку и осторожно выглянул в коридор. Там все так же было пустынно, поэтому мы рысцой понеслись в лабораторию. Жан-Филипп полез в справочники в поисках рецепта, а мне поручил вычерчивать пентаграмму, к чему я отнеслась с полной ответственностью: когда твое будущее зависит от точности, поневоле постараешься. Когда я закончила, Жан-Филипп, стоя на табуретке, уже что-то варил на спиртовке, правильно помешивая стеклянной палочкой. Тягучее варево булькало, становясь все более жидким и постепенно меняя цвет с ярко-синего на темно-красный.
— А как ритуал поймет, что это кровь Бернара? — забеспокоилась я. — Подписать надо.
Кузен кивнул. Я взяла клочок бумаги, старательно вывела «Бернар Матье» и заклинанием липучки пристроила на колбу. Заклинание оказалось с дефектом, бумажка отвалилась, спланировала сразу в огонь и загорелась.
— Аккуратнее надо! — заорал Жан-Филипп.
Посмотрел он зло и, будь у него в руках что-то посущественнее стеклянной палочки, непременно бы меня этим стукнул. А так лишь отвесил подзатыльник заклинанием, щедро напитав силой. Я чуть носом в стол не ткнулась. А точнее, в то, что осталось от бумажки. И тут меня осенило.
— Так даже лучше. Добавим пепел.
— Зачем?
— Я точно знаю, с пеплом лучше. Во многие рецепты входит пепел. Не будешь же ты утверждать, что это ненужная добавка? Без нее это просто кровь, а с ней — кровь Бернара.
Я посмотрела на кузена, гордясь своей сообразительностью.
— Пепел нужно специально подготавливать, — возразил он, наверняка досадуя, что не догадался сам.
— Так я как раз и подготовила.