Был бы пистолет, застрелился. Была бы финка - сделал бы харакири. Что-то делают Коша с Пицункером? Наверняка, всю ночь занимались лямур-де-труа (с Наташей), пили вино, покуривали марихуану и потешались над его, Вячика, незадачливостью. Эротический вечер втроем, конечно, гораздо увлекательнее, чем такой же вечер вдвоем, и уж точно, разительным образом отличается от эротического вечера в одиночку. Вот выберусь отсюда, куплю "Стингер" и заявлюсь к вам в гадский Ривердейл! Попляшете тогда, узнаете, кто пассивный педераст, а кто, наоборот, молодец. Два "Стингера" куплю! Или, как Ван Гог, отрежу себе ухо и вышлю вам по почте, наложенным платежом!
Полноте ребячиться. Вячик брел обратно. Сарафанов сидел на прежнем месте, щебетал по телефону. И Хабибуллин поджидал там же, где его оставили.
- Ты куда свинтил, уважаемый? Даже "до свиданья" не сказал, - обратился к нему татарин.
- Просто хотел кое-что проверить. Что, осмотрелся?
- Здесь вроде бы побогаче, чем там, - заметил Хабибуллин.
На стороне Сарафанова, действительно, было больше так называемых хороших вещей. Но и они находились в беспорядке: завалы в углах, полки, коробки и ящики.
- Сейчас мы находимся на половине моего соседа. А за стеной моя комната, пытаясь сохранять хладнокровие, Вячик продолжил знакомить Хабибуллина с обстановкой.
Хабибуллин не слушал Вячика. Его заинтересовал стол, покрытый бархатной скатертью.
- Ты чего?
- Щас. Мысля одна имеется. Ты говоришь - мьюзиум ничейный? - обратился он к Вячику, заинтересованно заглядывая в глаза.
- Условно говоря - да...
- Короче, хозяина нет, так? - продолжал новенький.
- Так, - Вячик начинал понимать, куда он клонит. - Куда ж ты все это унесешь?...
- Куда унесу - не твоего ума дело. Домой заберу, - Хабибуллин так же исподлобья посмотрел на Вячика и с мешком двинулся в глубину территории Сарафанова.
Так, думал Вячик, я только что выступил в роли хозяина, не прошло и суток с момента диалога с Сарафановым, непосредственно после утреннего пробуждения. Сюжетный круг, таким образом, замкнулся. Вячик неплохо справился с ролью экскурсовода, и если признать, что жизнь имитирует искусство, означает ли это, что Сарафанов больше не нужен (в плане драматургии) и может, хотя бы чисто теоретически, сойти со сцены? И если да, то куда? В этом, собственно, и заключался главный вопрос. Откуда-то сзади снова раздался шум и грохот, но это не было звуком очередного возмущения, там как будто передвигали что-то громоздкое, старый секретер или диван. Вячик поспешил в направлении грохота.
Как и предполагалось, источником шума был татарин. Он все больше распалялся, и хотя был очень занят, при появлении Вячика насторожился. В руках у него была доска от старинного секретера. Из нее торчали, покрытые ржавым налетом, будто бархатные, гвозди.
- Ну как дела? - поинтересовался Вячик. - Паразитируешь помаленьку?
- Нормально, - отозвался Хабибуллин. Он подтянул к себе два узла и неожиданно застенчиво добавил: - Вот, картинку решил прихватить... - Он развернул пейзаж к Вячику.
В это время где-то далеко снова загрохотало. Вячик хмыкнул. Хабибуллин перегнулся и посмотрел на картину сверху. На картинке ничего не было, только гладкая поверхность хорошего холста, натянутого на подрамник. Татарин аж вытаращил глаза: "Здесь же домик был и березка!" Он посмотрел вниз, будто пейзаж мог сползти и оказаться на полу.
- Это у них тут такие шуточки, типа скелета и кобры, - сказал Вячик.
Тут с половины Сарафанова донеслись возня, крики и ругань.
- Минуточку! Я протестую! - вопил Сарафанов.
"Ага, - не без злорадства подумал Вячик, - хозяин вылез из сортира. Получи сюрпризик!"
В сарафановском секторе конфронтация, похоже, принимала крутой оборот.
- Прекратить мародерство! - донесся до Вячика злобный визг Сарафанова и более низкий, напористый голос Хабибуллина в ответ:
- Твое беру? Дедушка завещание оставил? Отлезь!
Снова послышались грохот, ругательства и шум борьбы, затем истошный вопль Сарафанова и звук падающего тела. Однако еще через секунду шум скандала стих так же внезапно, как и возник. Теперь, наверное, Хабибуллин сидит и пытается понять, почему отсюда нет выхода, а Сарафанов в занудной манере пытается ему это объяснить.
Вячик прошел на сарафановскую половину. Хабибуллина поблизости не было. Зато Сарафанов сидел на стульчике посреди комнаты, кутаясь в плед. С левой стороны его рыбьего лица расплывалось радужное пятно. Очевидно, цивилизованной дискуссии у них не получилось, и мамелюк чисто конкретно объяснил Сарафанову свою простую жизненную позицию. Как всегда неожиданно, в комнате возникла Гульнара. На этот раз она материализовалась, когда для оживления сюжета потребовалось появление дополнительного действующего лица, хотя бы для того, чтобы оказать Сарафанову медицинскую помощь. Гуля действовала энергично, ничем не напоминала себя вчерашнюю. К Вячику она обратилась как к знакомому, не более того. Ни намека на вчерашнее, ни слова, ни жеста. Именно так она обычно разговаривала с Сарафановым, на основании чего Вячик пришел к ложному выводу, что их с Сарафановым разделяет пропасть... Гульнара тем временем хлопотала.
- Что тут у вас, мальчики? Кто-то ночью ввалился? Я тоже у себя почувствовала модуляции, чуть с кровати не слетела. Где же он? - В ее голосе сквозили любопытство и заинтересованность в знакомстве с новым персонажем.
Она осматривала разоренную комнату. Сарафанов оскорбленно молчал. Гульнара ахнула, увидев его разукрашенную физиономию, потом достала платок и стала обрабатывать рану.
- Неужели это он, новенький? Вот это да! Неужели правда?
- Он, он! - наябедничал Сарафанов.
- Оба хороши, - сказал Вячик.
Гульнара бросила на Вячика поверхностный взгляд.
- Да ладно вам охать-ахать, ничего особенно трагического не произошло, а травма у него символическая. До свадьбы заживет.
Гуля и Сарафанов переглянулись.
- А ты-то откуда знаешь? Про свадьбу? Мы вроде никому еще не говорили.
- В смысле?
- Ну, откуда ты знаешь, что мы с Сарафановым решили пожениться?
- Когда это вы успели?
- Давно. Еще до того возмущения, когда появился ты. А что?
- Да нет, ничего. А потом?..
- А потом суп с котом. Перегородило, и привет, никак не могла на его половину проникнуть. Ума не приложу, что делать с этим пришельцем, неожиданно закончила Гульнара.
- Он даже чай унес, - канючил Сарафанов, осторожно трогая пальцами поврежденный профиль, - банка ему, понимаешь, понравилась! - Ему было приятно находиться в положении жертвы, окруженному Гулиной заботой.
- Не обращай внимания. Мало, что ли, таких было. Пусть уносит, - уже вполне спокойно говорила тем временем Гульнара.
- Подождите! Как это - уносит? - вмешался Вячик. - Куда уносит? Вы же говорили, что здесь нет выхода! А он что же, все-таки взял и ушел? - Сарафанов молчал, будто и не слышал вопроса. - Так куда же он ушел? - продолжал Вячик взволнованно. - Я же сам проверял! Выхода нет. Куда же он делся?!
- Не ушел, а вошел, - вмешалась Гульнара, - вошел в самую сердцевину черной дыры. Глухо. С концами. Теперь ему отсюда вообще уже не выбраться...
- Что ж, поздравляю, в вашем полку прибыло, - заметил Вячик.
- Это все он, все Вячик, я знаю, - снова запричитал Сарафанов, - это он, потому что ему тут все чужое! Потому что ему все равно!
Где-то вдали опять послышался рокот очередной модуляции. Комнату тряхнуло. Сарафановский хрусталь зазвенел благородными переливами.
- Послушай, принеси-ка веник, - обратилась Гульнара к Вячику, как ни в чем не бывало, - надо все прибрать, привести в порядок. Я хоть осколки уберу, да побегу, на работу пора.
- Так что, свадьба отменяется?
- Какая свадьба? - сказали одновременно Сарафанов и Гульнара, оба искренне недоумевали.
Гуля покачала головой, Сарафанов многозначительно покрутил пальцем у виска. Повисла пауза. Похоже, во время модуляций действительно менялось не только расположение окружающих материальных объектов, но и что-то другое, необъяснимое. То, о чем говорила Гульнара, привычки, вкусы, мысли. Значит, и приязни-неприязни? Причем до такой степени, чтобы игнорировать меня и выходить замуж за хариуса, и наоборот? Так или иначе, вокруг была другая реальность, в которой Гуля и Сарафанов не собирались жениться друг на друге.