Решила начать с салата. Пока резала огурец, слышала странные звуки пыхтения и кряхтения из той комнаты, в которой несколько минут назад скрылся Афанасьев.
Честно говоря, очень неприятные и неприличные звуки, особенно когда не знаешь контекста, в котором они воспроизводятся.
Только когда он с легким рыком выдавил «пятьдесят», и что-то в комнате брякнуло металлом, я вспомнила, что вчера он что-то говорил про тренировку.
Какой хороший мальчик! Занимается зарядкой!
Я закончила с салатом и повернулась к плите, чтобы пожарить яйца. И внезапно вздрогнула, когда на столешницу рядом с плитой запрыгнул белый шерстяной комок.
Явно злой комок и голубыми глазами сильно выделялся из всего темного интерьера.
- Привет, киса! – обрадовалась я ей. Стало облегчением, что в этой квартире есть ещё хоть какая-то живая душа, помимо той, что сейчас в закрытой комнате мучает штанги и гантели. – Ты же кошка, да? По-любому кошка, - я с улыбкой потянулась к ней, чтобы погладить пушистую ухоженную кошку, но, кажется, такой жест ей пришелся не по вкусу. Едва моя руку приблизилась к её голове, как она ударила по ней лапку, а затем начала шипеть. Чисто на автомате, как иногда бывало с нашими домашними котами, я засунула в открытый шипящий кошкин рот палец, и та сразу затихла, шокировано на меня глядя. – Успокоилась, гадюка?
В шоке на меня смотрела не только кошка, но и её хозяин, который как-то незаметно оказался на кухне рядом со мной, да ещё без футболки. Потный и запыхавшийся.
- Ты что делаешь? – спросил он, ошалело глядя то на меня, то на кошку, которая предпочла дать дёру, выплюнув мой палец.
- Массаж рта. Очень успокаивает. Вам сделать? – я поднесла к его губам тот же палец, который несколько секунд назад был в его кошке. – Надо было вам ещё тогда, у офиса, предложить. Может, добрее были бы…
- Убери, - брезгливо отмахнулся Афанасьев. – И в мою кошку тоже больше ничего не пихай. И, кстати, она не любит, когда её трогают и гладят.
- Угу. По своему подобию выбирали, поди? – фыркнула я, отвернувшись от него к плите. – Вам яичницу прямо сейчас жарить? Или вы сначала в душ?
- Сначала в душ, - кивнул он холодно и ушёл, похоже, в ванную.
Пока его не было, я отошла к окну, на подоконнике которого сидела только что психологически травмированная мной кошка. Она остервенело вылизывала длинную белоснежную шёрстку и настороженно на меня косилась.
- Я тебя всё равно однажды поглажу, - пригрозила я ей шёпотом.
Афанасьев довольно быстро принял душ. Вышел из ванной в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер и, кажется, не видел в этом ничего такого. Трепался по телефону и на всё ему было плевать.
Подумаешь, я вижу, как по его волосатой груди стекают капли воды и стремятся туда, где под полотенцем имеется не менее волосатый остров.
Стало страшно, ладони вспотели. Жаря яичницу, я успокаивала себя только тем, что мой правый карман грело то, что даст мне спастись в случае чего.
А Афанасьев всё ходил где-то рядом. Сухо с кем-то общался по телефону и пил воду из бутылки, что достал из холодильника.
Каждый раз, когда он оказывался ко мне ближе, чем на два метра, моя рука автоматически тянулась к карману.
Наконец, он закончил телефонный разговор, отложил мобильник на край стола и подошёл ко мне со спины, пока я перемешивала салат.
- Твоя одежда… - начал он свою речь где-то над моим затылком.
- Что моя одежда? – напряглась я всем телом. Волосы встали дыбом. Рука моя нырнула в свободный карман джинсов.
- Так не пойдёт. Эти тряпки в мой офис ты не наденешь… - обрубил он строго, и в этот момент я почувствовала, как его рука коснулась моей талии.
В эту же секунду мой мозг подал сигнал тревоги. Всего мгновение мне понадобилось для того, чтобы отпрянуть от Афанасьева, вынуть из кармана джинсов электрошокер и приложить к его боку, пустив разряд.
Продолжительная судорога закончилась тем, что с Афанасьева слетело полотенце, а сам он упал на пол без чувств.
- Убила! – я, не моргая, смотрела на голое мужское тело у моих ног. Подняла взгляд и увидела кошку, которая через тюль так же смотрела на меня.
Глава 7. Андрей
Чувствуя тошноту, открыл глаза и обнаружил, что лицо накрыто какой-то тканью. Будто я в морге.
Стало не по себе. Последнее, что помню, это то, как Кондратьева ни с того с сего воткнула мне в бок электрошокер и била до тех пор, пока я не упал. Точно помню, как я рухнул на пол столбом, но не помню, в какой момент вырубился.
Чувствуя боль в мышцах пресса и в боках, неуклюже стянул с лица тряпку. Понял, что это полотенце. Моё полотенце, которым я обернул бедра, но теперь оказался им укрыт.