Но мама больше на меня не посмотрела. Только на чай.
- Понятно, - выдохнула я и повела бровью. – Ты папе уже говорила об этом?
- Нет ещё. Завтра хочу сказать. Это не способ манипуляции или ещё что-то. И в этом нет твоей вины, Лин. Ни в коем случае не думай себя в чём-то винить. Просто… Ты сама всё прекрасно видишь, - грустно улыбнулась мама.
- Угу, - кивнула я, поджав губы. Между нами повисло молчание, которое бетонным блоком упало на мои нервы. – Ладно, мам, - я резко вышла из-за стола и задвинула стул. Мне нужно куда-то деть закипающую во мне злость. Сорваться на маму я не могу и не хочу. – Я… это… схожу прогуляюсь немного, ладно?
- Только недолго, Лин. Вернись хотя бы к полуночи, чтобы я не волновалась, или напиши.
- Хорошо. Если хочешь, отдохни в моей комнате. Не спи на диване в гостиной. Папа его уже насквозь пропердел.
- Хорошо, - грустно усмехнулась мама.
- И поешь. Ты, по-моему, даже не завтракала сегодня.
Я приобняла маму за плечи и вышла из кухни. Проходя мимо комнаты родителей, услышала, как папа, очевидно, во сне, матом крыл Афанасьева.
Афанасьев… Эта фамилия – синоним проклятья для всей нашей семьи. Именно этот человек год назад отжал когда-то папин бизнес, заставив того отступить.
Я не знаю, кто он такой и что из себя представляет. Но я знаю, что каждой своей клеточкой ненавижу его. Могла бы, уничтожила бы, а так… Что я могу? Только пакость какую-нибудь сделать, чтобы хоть на пару секунд мне стало легче. Средний палец ему из окна показать, например… В конце концов, Афанасьев это заслужил.
Около часа я гуляла по району, пытаясь усмирить злость, которая с завидным упрямством кипела внутри меня. Но, чем больше я пыталась себя успокоить, тем сильнее напоминала сама себе вулкан, который вот-вот бомбанёт.
Нехорошие мысли кружились в голове, рисуя самые грязные и отвратительные сценарии мести. И плевать, что любая придуманная мной месть больше смахивала на пакость, учиненную ребенком, но я, по сути, и есть ребенок на фоне того мужика, который лишил мою семью стабильности.
Сейчас я просто злая девятнадцатилетняя чихуахуа, которая злиться и тявкает, но в то же время ссыться. Ибо понимает, что даже за маленькую пакость может прилететь очень крупно.
Но механизм в моей голове уже запущен и его не остановить.
В голове четко стояла картинка мести одной девушке своему парню-изменщику. Помню, недавно видела ролик в интернете.
Афанасьев мне, конечно, никто и никем никогда, к счастью, не будет, но то, что сделала та девушка было красиво. Красиво и гадко, судя по тому, как кричал тот парень, хватаясь за голову. А это именно то, чего мне сейчас хочется до скрежета зубов.
Конечно, придётся немного потратиться, но сегодня мне плевать на это.
Первым делом я накупила презервативов. Много. Чем смутила очередь в супермаркете за мной и парня на кассе, пробивающего мне всю эту батарею.
А затем купила краску. Обычную эмаль в маленьких банках. Самых ядовитых цветов и чтоб воняла долго.
Сидя в парке на скамейке, я наполнила презервативы краской. Для прохожих делала вид, будто занимаюсь чем-то очень важным и нужным.
По большому счёту, так и есть – моя месть мне важна и нужна.
Все получившиеся шарики я закинула в небольшую коробку, которую подобрала у магазина, и со всем этим багажом прямо на маршрутке доехала до главного офиса охранного агентства, принадлежащего Афанасьеву.
Стильное здание. Ничего не скажешь.
Трёхэтажный стеклянный куб с черными тонированными окнами. Видно, что внутри горит свет и ходят чьи-то тени. Точно мужские.
На парковке стояли порядка десяти машин. Я думала, быстро вычислю из них самую дорогую и крутую, и пойму, что она принадлежит Афанасьеву, но оказалось, что у его офиса стоят только крутые тачки. А я не так сильна в том, чтобы точно знать, какая из них круче.
Покрутив головой, на которую я предварительно натянула капюшон поверх шапки, я отбросила идею о том, чтобы загадить все машины сразу и решила действовать прицельно.
Вновь присмотрелась к черному трехэтажному кубу и пошла к его входу, над которым висела большая круглая эмблема с очень злым питбулем.
Могу поклясться, что сейчас я выглядела ничуть не добрее этой нарисованной собаки.
Офис работает до восьми. Значит, у меня есть еще немного времени для того, чтобы совершить задуманное. Наверняка этот урод Афанасьев всё ещё торчит в своём кабинете и считает деньги, которые мог бы заработать мой папа.
На входе меня встречает здоровенный охранник, хмурые и мясистые брови которого, наверняка, весят больше, чем я.
Впившись пальцами в коробку, с которой зашла в офис, я в ту же секунду хочу убежать домой и спрятаться под одеялом, понимая, что затея мне не по зубам. Но отступать сейчас, у финишной черты, крайне тупо.