С грустными мыслями и тяжелой головой, я, скромно позавтракав старым сухим кексиком и чаем, поехала к Афанасьеву.
Открыла дверь его квартиры своим ключом. Босс встретил меня, висящим на турнике в своём кабинете, дверь в который была открыта.
И как ему всё это не надоело? На работе кабинет, дома тоже… Он эту жизнь, вообще, живёт? Или только работает?
Из-за его распорядка дня я не смогла посетить дискотеку. И так и не узнала, реально ли я нравлюсь Нечаеву. В общем, никакой личной жизни. Ровно так же, как у Афанасьева.
- Доброе утро! – бросила я дежурно, даже не посмотрев в его сторону. Потому что на его голый торс я уже насмотрелась.
И да, он опять полураздетый. Как он сам утверждает: «У себя дома я хожу, как хочу. Захочу – буду голым». В общем, наличие штанов на его заднице – это наш общий компромисс.
Кошка Киня сидела у порога кабинета, будто готовясь в любой момент нажаловаться на меня хозяину. Смотрела в мою сторону недовольной плоской мордой и следила за каждым моим шагом по кухне. Но вот я специально взяла баночку с её паштетом, и сердце кошки дрогнуло, как и она сама в мою сторону. Но близко не подошла – большими голодными глазами следила за тем, как я вытряхиваю паштет из баночки в миску.
- Будешь? Или я съем? Ммм, вкуснотища! – подразнила я пушистую.
Киня жадно облизнулась, посмотрела на меня, на паштет и снова на меня. Подумала, покосилась на пыхтящего на турнике хозяина и решила остаться на месте.
- Ничего, - подмигнула я ей. – Ещё неделька и я тебя поглажу.
Помыв руки, я приступила к приготовлению завтрака.
На сегодня Афанасьев потребовал приготовить ему турецкий завтрак.
Тоже мне султан, блин!
Спасибо маме, которая подсадила меня на турецкие сериалы, из которых я теперь примерно знаю, как выглядит этот турецкий завтрак.
Ещё вчера вечером я закупилась всем необходимым, пользуясь картой Афанасьева. Даже посуду купила, чтобы всё выглядело максимально аутентично.
Куча менажниц и маленьких пиал. Единственное, что не нашла, - двухэтажный чайник.
Радовало, что из горячего нужно приготовить только яичницу и чай. Остальное всё - нарезки. Но затруднение произошло на этапе открывания банки оливок. Эта чертова крышка никак не хотела мне поддаваться.
- Ну! Давай! – тихо ругалась я, пока Афанасьев слонялся по дому, с кем-то разговаривая по телефону. – Да чтоб тебя! – с силой поставила банку на стол и рванула к ящику, чтобы достать нож и поддеть крышку. Но врезалась в Афанасьева и тут же отпрянула назад, поняв, что коснулась влажной волосатой груди. – Надеюсь, вы только что после душа?
- Ещё нет, - спокойно произнес он.
- Фу! – пропищала я тихо и передёрнулась, будто стараясь смахнуть пот с мест соприкосновения с его торсом. – Гадость!
Афанасьев неспешно взял банку с оливками и, словно не напрягаясь вовсе, открыл её и вернул на стол, положив крышку рядом.
- Спасибо. Не зря турник мучили, - улыбнулась я ему натянуто.
Его лицо в ответ не выразило никаких эмоций. Босс молча ушёл в душ, а я сервировала ему стол и захлёбывалась слюной от запахов и того, насколько всё это аппетитно выглядит.
После душа Афанасьев принялся за завтрак. С чувством собственного превосходства наблюдал за тем, как я наливала ему чай, а потом морщился от его вкуса и запаха.
- Наверное, после кофе со вкусом гуталина чай на вкус как святая вода для чёрта? – хмыкнула я, надевая толстовку, чтобы уйти.
- Странный запах, - он демонстративно отставил кружку. – Свари кофе.
- Вообще-то, мне уже пора.
- Свари кофе и садись завтракать, - бросил он, кивнув на стул напротив себя.
- С вами? Завтракать? За одним столом? – деланно удивилась я. – Разве так можно? Просто бросьте кость с барского стола в тот угол. Мне хватит.
- Кондратьева, не работай челюстями впустую. Сядь и поешь. Голодные песни твоего желудка слышал весь дом.
- Мой желудок и до этого по утрам пел, но что-то вы меня за стол не звали, - я протестующе скрестила руки под грудью, давая всем своим видом понять, что подачки из жалости мне не нужны.
- Можешь и дальше втихаря подъедать мои продукты, а можешь сейчас сесть со мной за один стол и нормально поесть, - говорил он всё это уже приступив к завтраку и с большим удовольствием.
Могу поклясться, что от стыда из-за того, что он знал, что я без палева ем его продукты, у меня покраснели не только щеки, но и всё лицо.
Я думала, что ем изящно и незаметно, а сейчас понимаю, что действительно похожа на мелкую мышь, которая стащила кусок сыра со стола хозяина и ест этот кусок где-то в пыльном грязном углу среди паутины и забытого мусора.