- Достал! – я вспылила и, отпустив ручку чемодана, за которую цеплялась как за соломинку здравомыслия, набросилась на Душеньку с кулаками. Просто начала хаотично бить его по плечу, что было ближе всего ко мне, и груди, когда он начал поворачиваться. – Насрать мне, что у неё там намокло! Понятно?!
Он поймал запястья моих рук и завёл их мне же за спину, лишив возможности ударить его ещё раз-другой.
Я пыталась вырваться. Дёргалась, сопротивлялась, выкручивала руки. Но Афанасьев держал меня так уверенно и спокойно, будто я не оказываю никакого сопротивления вовсе.
Прижимал меня к себе и всё ещё оставался спокойным, как удав.
Я сверлила его гневным взглядом, глядя глаза в глаза, а он, улыбаясь, словно случайно иногда смотрел на мои губы.
- Может, заключим перемирие? – предложил он. – Согласен подписать все необходимые бумаги.
- С Оксаной своей подписывайте, - фыркнула я, отвернув от него лицо.
- Не было у меня ничего с Оксаной. И не могло быть. Я всё время думал о тебе. Куда, говоришь, нужно женщин целовать? – спросил он тихо у самого уха и зарылся носом в волосах. – Ласково и нежно?
Он водил кончиком носа за ухом, спускался к шее и дразнил губами тонкую кожу, но не целовал.
А я теряла над собой контроль, чувствуя ускоряющийся пульс и желание, чтобы он уже, наконец, поцеловал меня там, где касается прямо сейчас и больше не задавал лишних вопросов.
- Так, что? – горячим шепотом коснулся мочки уха. – Подписываем перемирие?
- Я убью вас.
- Знаю.
Он приник губами к коже под ухом. Запустил пальцы в мои распущенные волосы и слегка стянул их на затылке, чтобы я открыла ему шею. Повел дорожку нежных поцелуев к моим губам и застыл в миллиметрах от них.
С трудом сфокусировала опьяненный взгляд на его лице и поняла, что он уже давно отпустил мои руки, дал полную свободу и теперь ждал только одного – моего шага.
А меня уже накрыло.
Его запахом. Его близостью. Его силой.
В эту же секунду я вцепилась в лацканы его пальто и, привстав на носочки, сократила последние миллиметры между нашими губами.
Наверное, в книгах о таком поцелуе пишут, что он был волшебным, полным чувств и страсти. А я скажу, что поцелуй был офигенским!
В руках Афанасьева, полностью отдавшись вспыхнувшим в моменте чувствам, я забыла о своём коварном плане, забыла о мести и не помнила о том, как сильно он иногда меня бесит.
Пальчики моих ног поджимались, по рукам бегали мурашки, а под кожей стреляло искрами, как от высоковольтного провода, сорванного со столба.
А уж как сорвало Афанасьева…
Ммм…
Он целовал меня так, будто не целовался лет двести. Жадно, чувственно и откровенно. Думаю, если бы мы не питали друг другу столь открытую неприязнь, то он бы, не задумываясь, раздел бы меня прямо в лифте, здесь и сейчас.
Но поцелуй закончился. Мы оторвались друг от друга и, стараясь прийти в себя, оба ловили ртом воздух, глядя друг на друга каждый из своего угла лифта.
- Из-за этих соплей даже нормально не поцелуешься, - делано возмутилась я.
- Ага, - поддержал меня Афанасьев.
Губы горели, места, где он меня касался, словно жалобно ныли, напрашиваясь на продолжение. Это действительно было феерично. Кажется, у меня даже закружилась голова.
- Но я всё равно тебя ненавижу, - сказала я, когда смогла прийти в себя.
Пришлось вновь нажать кнопку нужного нам этажа, потому что с первого раза из лифта мы не вышли. Мы даже не заметили, что он где-то останавливался.
- Мы перешли на «ты»? – ехидно ухмыльнулся Афанасьев и поправил на груди пальто, которое я бессовестно измяла собственными руками.
Это я так сильно притягивала его к себе?
Сила есть, жаль, что ума в момент поцелуя у меня не осталось.
- Ты так глубоко меня целовал, что мог бы достать языком до анальной пробки, если бы я её носила.
- Анальная пробка? Это что, альтернатива лекарствам от поноса? Или как у медведей на время зимней спячки?
- Я целовалась с безнадежным стариком, - нарочито печально выдохнула я и вышли из лифта вместе с чемоданом.
Андрей Васильевич нагнал меня и, открыв дверь ключом, первой впустил в квартиру.
Навстречу мне выбежала Киня и сразу врубила режим трактора, стоило мне взять её на руки.
- Ты же моя красавица! – приласкала я ей, прижав к груди.
- Твоя красавица чуть не порезала Оксану на лоскуты, - поведал мне Афанасьев.
- Моя девочка! Моя умничка! Это были бы самые плоски лоскуты. Чипсы! – я чмокнула кошку и аккуратно поставила её на пол. Афанасьев уже снял верхнюю одежду, поэтому нарисовался рядом, чтобы помочь мне снять пальто. – Да я и сама могу, вообще-то, - цокнула я.