Райлан был потрясен.
— Скотт… — Не зная, что сказать дальше, он замолчал.
Скотт вздохнул и сел на ближайшую лавку.
— Райлан, послушай. Кроме вот этого, — он обвел жестом свое лицо и тело, — у меня ничего больше нет. — Райлан открыл было рот, чтобы заспорить, но Скотт взмахом руки остановил его. — Я не питаю иллюзий, — снова заговорил он. — Даже если у меня каким-то мистическим образом получится кончить школу, то что меня ждет? Какая-нибудь тупиковая работа на стройке, которая высосет из меня жизнь, после чего я превращусь в алкаша вроде мамы и буду заливать свои печали спиртным?
Он встал.
— Ну уж нет. Черта с два я стану таким. — Он издевательски простер руки в стороны. — У отца Лизы спортзал, и поскольку я ее парень, мне разрешают там заниматься. Бесплатно, сколько я захочу. Раз уж мне досталось такое тело, я буду работать над ним, и, вот увидишь, однажды оно вытащит меня из гребаной Пенсаколы.
Скотт зашагал прочь, и Райлан, бросив еще один взгляд на ничего не подозревающую компанию у прилавка с хот-догами, поспешил за ним следом.
— Постой! — окликнул он Скотта. Тот развернулся, и Райлан невольно испытал новое потрясение при виде его абсолютной физической красоты и идеальной симметрии черт лица. И как только все это сошлось в одном человеке? Непостижимо. Во рту у него пересохло, и чтобы заговорить, ему пришлось не один раз сглотнуть. — Отец п-просил передать, что если ты что-нибудь хочешь, то он купит тебе.
Он вздрогнул, увидев, что Скотт, вместо того чтобы обрадоваться, надменно скривился.
— Твоему папаше необязательно меня подкупать, чтобы подлизнуть Хизер. На случай, если ты не заметил, она ненавидит меня.
Райлан мотнул головой.
— Скотт, он не пытается подкупить тебя или использовать. Это его добрый жест. Вот и все. Подарок в честь нашей новой семьи, и маленьким он тоже что-нибудь купит. Он предложил от чистого сердца, поверь.
Скотт закатил глаза, но его взгляд сам собой метнулся к магазину, где продавалась спортивная обувь, а на лице промелькнула тоска. Райлан украдкой покосился на его поношенные ботинки, наверняка тоже найденные в секонд-хенде. Неужели ему никогда не покупали новые вещи?
Стараясь говорить как можно небрежнее, Райлан сказал:
— Ладно, я по-быстрому загляну в тот магазин. Идем со мной, если хочешь, ну или подожди в ресторанном дворике. Я на пару минут. — Он двинулся к обувному и возликовал, когда Скотт пошел следом.
— Мальчики!
Райлан оглянулся — к ним, широко улыбаясь, бежал Боб.
— Пап, я знаю, тебе ужасно хочется кофе, но мне ужасно хочется посмотреть, нет ли у них одних классных кроссовок, и я беру Скотта с собой. Можно, мы забежим туда на секунду, а потом пойдем есть? Пожалуйста.
— Не вопрос.
Через сорок минут они вышли из обувного, и Боб повел их в ювелирный неподалеку. Когда он заговорил о каких-то симпатичных сережках, которые идеально подойдут Хизер, Скотт бросил на него сомневающийся взгляд.
— Лучше не надо, — с ноткой осторожности проговорил он. — Она… не носит украшения.
Но Боб только фыркнул.
— Скотт, запомни о женщинах одну вещь: они обожают красивые вещи. — Его тон был таким покровительственным, что поморщился даже Райлан. Скотт просто пожал плечом и вместе с Райланом пошел за ним следом.
— Она заложит их, а деньги спустит на виски, — напрямик сказал он. — Твой отец думает, будто он знаток женщин, да только он не знает Хизер, как знаю я. Зря он меня не послушал.
— Я поговорю с ним, — пообещал Райлан, но Скотт покачал головой.
— Не утруждайся. Мне насрать на их брак, а ему явно не нужна моя помощь. Ну и пускай.
Он держал пакет, где лежали его новые «найки», так крепко, словно боялся, что они могут исчезнуть, и Райлан на инстинктивном уровне понял: только что Скотт поблагодарил Боба за них самым значимым для себя способом — попытался предостеречь его насчет женщины, которую знал лучше всех.
Сердце Райлана сжалось от боли, но что он мог сделать в данный момент? Ничего. Только ждать.
Глава 2
Скотт с каким-то близким к благоговению чувством поставил новые кроссовки рядом с кроватью и с трудом удержался, чтобы не погладить их еще раз. Они были ярко-синими, с белоснежной шнуровкой, слишком красивыми, чтобы носить. Он оглянулся. Райлан возился с какими-то своими вещами, и тогда Скотт опять приласкал ярко-синюю ткань. Когда Боб купил их, этот неприкрытый жест благотворительности ранил его, но в итоге боль перевесил восторг.
— Они тебе нравятся?
Скотт вздрогнул и отдернул пальцы, словно обжегшись.
— Ну да, — проговорил он, чувствуя себя идиотом. — Вроде нормальные.
Он заставил себя оставить кроссовки в покое и сел рядом с Райланом на матрас.
— А тебе нравится твоя новая камера?
Тот с нескрываемым энтузиазмом погладил ее.
— Очень. Она цифровая, и к ней, конечно, придется привыкнуть, но мне не терпится поскорее начать. — Он махнул на коробку с фотографиями, стоящую у комода. — Больше никакой пленки и поисков мест, где ее проявлять. Теперь я смогу играть с вспышкой, с настройками, с фильтрами. — Он в буквальном смысле обнял свой новый фотоаппарат, и Скотт закатил глаза.
— Ну круто. Прикольное у тебя хобби.
Он украдкой бросил очередной взгляд на кроссовки и, повернувшись обратно, увидел, что за ним наблюдают голубые глаза.
— Знаешь, это нормально — радоваться новым вещам, — мягко проговорил Райлан.
Скотт с иронией фыркнул.
— Откуда мне это знать? Я не помню, когда мне в последний раз доставалось что-то, кроме обносков или пожертвованного старья. — Он крепко сжал губы, шокированный своим внезапным словесным поносом. Его дела никого не касались.
Райлан неотрывно смотрел на него — глазами, в которых несмотря на все, что он узнал и услышал о нем, не было осуждения. Скотт впился в его лицо пристальным взглядом, но увидел лишь искренность и бесхитростный интерес, отчего у него возникло желание дать нормальный ответ.
— Хизер получает неплохое пособие, — само собой вырвалось у него, — плюс иногда подрабатывает в каком-нибудь баре. Но практически все она пропивает или спускает на курево и наркоту. На нас мало что остается.
Райлан поморщился, но не с отвращением, а с сочувствием, и Скотт решился продолжить.
— В Пенсаколе есть христианский колледж, откуда по всей округе рассылают добреньких волонтеров. Раньше они приходили и к нам, приносили мусорные мешки, набитые пожертвованной одеждой и прочей херней, а от нас всего-то и требовалось, что послушать их болтовню об Иисусе.
Скотт встал и походил немного по комнате, сцепив пальцы за головой.
— Сначала Хизер была с ними вежлива, но как только они отдавали мешки, говорила что-нибудь типа: «Ебучий Иисус, надо срочно промочить горло», и поверь, они не затягивали с уходом.
— Черт, жутко неудобно, наверное, было.
— Это еще что, — хмыкнул Скотт. — Бывало, кто-нибудь один оставался и пробовал наставить нас на путь истинный, и тогда Хизер пускала в ход тяжелую артиллерию: «Или ты уносишь свою вонючую жопу с моей собственности, или я вызываю гребаных копов».
Райлан поперхнулся.
— Шикарно.
— Поэтому довольно скоро пожертвования прекратились. — Тон Скотта был сухим, как труха.
— Неудивительно… Вот дерьмо.
— Еще дерьмовее было, когда Стив Ласситер увидел меня в своей старой шмотке, которую сдал в секонд-хенд. Так что теперь я покупаю там только самые простые футболки, которые мог носить кто угодно. Синие, красные, черные. Все. — Он сглотнул. — У меня, по-моему, никогда еще не было вещи, которую не носило бы до меня бог знает сколько людей.
Было заметно, что Райлан не знает, как отреагировать на такое признание, и Скотт был благодарен за то, что в итоге он промолчал.
— Я не напрашивался на жалость, — выпалил он и снова плюхнулся на матрас.
Райлан удивленно взглянул на него.
— У меня и в мыслях этого не было, — искренне произнес он. — Мы просто общаемся, узнаем друг друга. — Он покраснел и, опустив взгляд на свою новую камеру, пробормотал: — По-моему, это здорово.
Это и впрямь было здорово, осознал Скотт. Он не подпускал людей слишком близко. Боялся, что они захотят полезть к нему в душу. Или познакомить своих родителей с его матерью. Или прийти к нему в гости. Нахер. Никогда. Ни за что.