— Спокойной ночи, сын. Скотт.
Скотт махнул рукой, показывая, что услышал, и, дождавшись, когда за Бобом закроется дверь, со вздохом встал на ноги.
— Идем.
— Куда? — Райлан посмотрел на часы. — Уже почти десять.
Скотт ухмыльнулся.
— Здесь тонкие стены, а их спальня сразу за нашей.
Перед глазами Райлана промелькнула картинка, как отец и Хизер целовались взасос, и он с отвращением сморщил нос.
— Понял.
Он побрел за Скоттом по заросшему сорняками двору, потом по грунтовке за трейлером. С руками в карманах они пошли к мерцанию неона на горизонте, сообщающему, что они приближаются к цепочке баров и забегаловок, из которых по большей части и состоял так называемый центр городка Пейс. Но вместо бургерной Скотт повел его к маленькому захудалому бару с мигающей пивной рекламой в окне.
— Нас же не пустят, — прошипел Райлан. — У тебя есть поддельный ID?
Скотт, хохотнув, открыл дверь, и их окутало облако сигаретного дыма.
— Всем плевать, сколько нам лет.
И действительно: когда Райлан со Скоттом зашли, несколько обитателей бара, сидевших на табуретах за стойкой, оглянулись на них и, не моргнув глазом, отвернулись обратно.
— А вот и мой жеребец, — прозвучал за их спинами сиплый, прокуренный голос, и Райлан увидел, как пышногрудая, вульгарно накрашенная рыжеволосая женщина поймала Скотта за руку и притянула к себе.
Скотт обнял ее и сжал с такой силой, что ее ноги оторвались от земли.
— Как поживает моя любимая секси-мама? — спросил он игриво, отпуская ее.
— Привет, малолетка. — Она потрепала его по щеке. — Всегда это говорю, но был бы ты на пару годиков старше… м-м-м-м.
Скотт подмигнул ей, и она переключилась на Райлана, который попытался не дрогнуть под ее острым, пристальным взглядом.
— Детка, а кто это? — спросила она.
— О, это реально интересная история, Донна, — растягивая слова, сказал Скотт. — Знакомься, мой новоиспеченный сводный брат Райлан… какой-то там.
— Райлан Махоуни, мэм.
Райлан высунул вперед руку, и женщина пожала кончики его пальцев.
— Донна Микер.
Она уперла руки в боки.
— Сводный брат? Хочешь сказать, его папаша на самом деле женился на твоей маме? — Скотт кивнул, и она закатила глаза. — Боже, помилуй нас всех. — Она перевела взгляд на Райлана. — Ты пока не спеши распаковывать вещи, малыш. Хизер не особо пригодна для брака.
— Что? Я не ослышался? Хизер Эшворт вышла замуж? — Этот вопрос задал грузный мужчина в белой майке и дырявых джинсах, который сидел, сгорбившись, за соседним столом. — Ха! Ну и дела! Да она не сможет перестать раздвигать ноги даже ради спасения собственной жизни. Ее только пальчиком помани, и она…
— Завали рот, Чарли! — рявкнула Донна. — Паршивец, ее пацан стоит прямо здесь.
Чарли хватило совести притвориться сконфуженным, и он, пробормотав что-то в свой бокал с пивом, отвернулся от них.
На лице Скотта играла уже привычная Райлану отвлекающая усмешка, но его истинные чувства выдавала белизна вокруг губ. Господи, каково это — бесконечно выслушивать, как твою мать зовут шлюхой?
— Ну, чудеса случаются, — с напускной беззаботностью бросил он. — Боб, вроде, приличный мужик.
— Храни его бог. — Донна повела их к маленькому столику в глубине бара. — Может, любовь хорошего человека исправит ее. — Уходя, она вполголоса проворчала: — Черта с два. Мы же не в сказке.
Райлан поморщился, но Скотт, который одним пальцем крутил по столу пробковую подставку, кажется, не услышал ее.
— Кто она? — спросил Райлан, когда Донна ушла.
Скотт дернул плечом.
— Владелица бара. Два года назад она… она застукала меня, когда я рылся в мусорном баке за бургерной. Искал, что поесть.
— Что? — ахнул Райлан. — А где была твоя мать?
— У кого-то на вечеринке, — Скотт все крутил подставку, — которая продлилась три дня.
— Она не приходила домой целых три дня? — Райлан не смог не пустить в голос ужас.
— Угу. Жрачки не было, денег не было, я не знал, куда она подевалась, вот и решил раздобыть детям еды. Донна поймала меня, а потом отвела в супермаркет и купила нам хлеба, молока и яиц.
Райлан не знал, что ответить, и пока он мучился, подбирая слова, в глаза Скотта прокрался мятежный блеск. «Ну давай, пожалей меня», — казалось, подначивал его взгляд.
— Что ж, хорошо, что ты попался ей на глаза, — наконец проговорил он, и Скотт расслабился. — Странно, что она не заявила на Хизер в полицию.
— Она хотела, но я отговорил ее. Ради маленьких. Их разлучили бы, да и мало ли, где они могли очутиться. Свой черт, знаешь, ближе… — Скотт щелчком сбил подставку на пол. — Однажды в субботу я пришел сюда, помыл окна, подмел. Чтобы отблагодарить ее. Когда мне не хочется… находиться дома, она разрешает мне посидеть тут.
Донна размашистым шагом вернулась и поставила перед ними два запотевших стакана с газировкой и большую тарелку картошки-фри с сыром и чили.
— Спасибо, дорогая, — протянул Скотт, и Донна, приласкав его бицепс, помахала ресницами.
— Не за что, детка, — хрипловато сказала она. — Приятного аппетита.
У Райлана потекли слюнки, и поскольку во время ужина он отказался от пиццы, то сразу набросился на еду. Запихнув в рот несколько ломтиков, он облизал пальцы.
— Как думаешь, Донна и правда хочет…? Ну, ты понял. Она заигрывает с тобой, притрагивается к тебе.
Скотт подавился картошкой.
— Не, ничего такого, — сказал он, запив ее газировкой. — Ее сын подорвался на мине в Ираке, когда был всего на пару лет старше, чем я сейчас.
Райлан поморщился.
— Черт.
— Думаю, она вот так шутит со мной, чтобы держать на расстоянии, понимаешь? Она может обращаться со мной, как со своим сыном, но я не ее сын. — Райлан кивнул, и Скотт добавил: — От нее я не чувствую стремных вибраций, как от других.
— От других женщин?
— И мужиков. — Скотт говорил небрежно, почти равнодушно. — В прошлом году у Хизер был хахаль, который, когда напивался, начинал ко мне лезть. Предлагал «побороться» — в основном ради того, чтобы помацать мой зад.
— И чем все закончилось? — У Райлана снова пропал аппетит, и он отодвинул картошку.
Скотт поднял глаза.
— Я врезал ему по яйцам, когда он попытался пощупать мои. — Райлан поморщился, и Скотт невесело улыбнулся. — А моя распрекрасная мать вышвырнула из дома меня, а не его.
— Что? — Райлан не смог сдержать изумленного вдоха. — И куда ты пошел?
Взгляд Скотта переместился куда-то вдаль, ему за плечо.
— На мое, так сказать, счастье родители Лизы куда-то свалили на выходные, так что она поселила меня у себя. К тому времени, когда они возвратились, того типа уже загребли за то, что он сломал Хизер нос. И я вернулся домой.
Райлан мог только сидеть и немо качать головой. Скотт молчал. Его губы сложились в мрачную линию, и у Райлана возникло смутное ощущение, что Скотт никогда еще не был так откровенен… ни с кем.
Поддавшись порыву, Райлан дотянулся до него через стол и положил на его руку кончики пальцев. Скотт напрягся, однако не сбросил их.
— Ты пока что не знаешь нас, но мы с отцом хорошие люди.
Скотт не расслабился, но его лицо немного смягчилось.
— Да уж вижу. Впрочем, скоро Боб возненавидит ее, и тогда…
Райлан закусил губу.
— Надеюсь, этого не случится, — прошептал он. — Но знаешь, их отношения — это их личное дело, поэтому я буду на твоей стороне. Хорошо? — За эти слова его вознаградили искренней, разрушительно прекрасной улыбкой, которая ударила его прямо в грудь и выбила из легких весь воздух.
Скотт ничего больше не сказал, только стиснул запястье Райлана своими теплыми, сильными пальцами и, перевернув его, посмотрел на часы.
— Они, наверное, уже закончили трахаться. — Скотт отпустил его руку, и по его коже разбежались мурашки. — Пошли домой.
***
Скотт лежал в темноте, закинув руки за голову. Райлан долго устраивался у себя на матрасе, то ворочаясь, то взбивая подушку, то теперь наконец-то заснул. Его тихое, размеренное дыхание почему-то не раздражало Скотта, а наоборот… успокаивало.
Он приподнялся на локте и вытянул шею, но, пока за окном не затарахтел их старый громоздкий кондиционер, мог видеть только бесформенный темный ком. Шум потревожил сон Райлана. Он перевернулся на спину, и на его лицо упала полоса лунного света.
Ничего особенного, подумал Скотт. Тусклые волосы, непримечательные голубые глаза… увидел и сразу забыл. В своих очках в тонкой оправе Райлан выглядел лет на двенадцать. И тем не менее в нем ощущалась сила. Внутренний стержень. Честность и чистота. Потому-то Скотта и потянуло к нему. Только так он мог объяснить свой нетипичный приступ откровенности в баре, когда он буквально вывалил на пацана то, о чем не рассказывал еще никому.