— Тогда расскажи про герцогскую свадьбу! Что ж такое-то: всё из тебя клещами тяну уже который день!
Про свадьбу Виррис не хотела. Всё, что касалось сестрёнки и её супруга, прошло замечательно… Трогательно, с ноткой настоящей нежности, так и витающей между новобрачными. Они не забывали о гостях, но были при этом словно сами по себе, лишь друг с другом. Это сквозило в переплетении пальцев, в шёпоте на ушко друг другу, в долгих взглядах. Представительный, по-военному строгий Дарриел отлично скрывал, что общество тяготит его, и улыбался гостям как положено, в меру радушно, с прохладной любезностью. Элге училась быть владелицей не просто огромного замка — всех прилегающих к нему земель, полосы моря, холмов, летом покрытых дикими гортензиями. Виррис считала, что она справится с этой ролью. Муж поможет.
— Красивое торжество, эффектное, незабываемое. — Пальцы перебрасывали мягкую нить со спицы на спицу. — Зажжённые фонарики в вечернем небе над морем, яркие фейерверки. Лорд Сайттен лично рисовал пару бегущих волков, не знаю уж, к чему они. Белые, в серебро, глаза жёлтые-жёлтые, как настоящие. Невесте очень понравились. В остальном, как я уже говорила, всё это устраивали для гостей, а молодожёны находились вне всей этой праздничной суеты и пафосных речей. Принцесса Эрейн осталась очень довольна: я слышала, она переживала за наряды, хрусталь и правильный цветочный декор. Или за салфетки.
Сона улыбнулась.
— А каким танцем открывали вечер? В Сайттене, говорят, свои фигуры для свадебных танцев?
Виррис не обратила внимания. Невеста-жена, герцогиня Сайттен, выходила танцевать редко: её супруг, вероятно, не очень жаловал это увеселение, предпочитая или отсиживаться за столом, или прогуливаться в обнимку с Элге по залам и открытой галерее с видом на залив. Но она помнила, что искусству танца лорд Дарриел определённо обучен и двигался вполне уверенно, в ногах не путался.
Вообще госпожа Эос не отличалась чрезмерным любопытством и, самое приятное, не обращала всё в сплетни, не несла по городку, на её глаза так и светились неподдельным интересом, и Вир постаралась вытащить из памяти ещё несколько чудесных моментов, а спицы в её руках не останавливались ни на мгновение.
— У тебя всё нормально? — вдруг спросила Сона. — У вас с Бьордом?
Нет. Совсем нет.
— Без трагедий, — с улыбкой кивнула Виррис. — Вы уже выбрали имя малышке?
Подруга погладила заметно округлившийся живот. Виррис задержала взгляд на этом извечном оберегающем жесте.
Бьорд уехал в столицу читать лекции очередной группе будущих артефакторов. Ненадолго, всего на несколько дней: Школа не отпускала надолго. Но каждый день выходил длиной в неделю. Когда-то он обмолвился ей, что научился ценить самое простое, мелочи из мелочей, маленькие радости: присутствие любимой женщины дома, возможность пройтись с ней по улице, придерживая локоть, подлить в её чашку чай за завтраком, пожелать светлых снов. Открыв в своём сердце способность скучать, нет, тосковать по звуку голоса и мягким кошачьим шагам, Виррис его поняла.
Осень низала дни, один за одним, словно янтарные бусины, разбавленные сердоликом и кораллом, и каждый новый день демонстрировал девушке всё ту же истину: ей нужен её муж. Не фиктивным, не временным, не на прописанный в документе срок. Насовсем нужен, такой, как есть. Но, кажется, Виррис опоздала, самонадеянно считая, что любовь Зоратта будет жить долго. А делать ещё один шаг, просить разговора больше не могла. Она уже пыталась, и попытка вышла неудачной, а ныне болезненная гордость мешала выяснить отношение Бьорда к ней. Виррис знала себя слишком хорошо. Знала, что добиваться мужского внимания, бегать и просить не будет. Для неё это унизительно, даже если знает за собой вину. Не сможет и всё тут. Но как же этого самого внимания не хватало!
…
До завершения их договора, бумаги, которую госпожа Зоратт с удовольствием порвала бы на мелкие кусочки, осталось около трёх месяцев. Аккуратно сложенная записка спикировала ей в руки: Зоратт сообщал, что занялся подбором достойного дома для будущей бывшей госпожи Зоратт. У Виррис, вовсе не мечтающей снова становиться Адорейн, упало сердце.
***
Когда Зоратт вернулся в Леавор, его встретили ароматы отменно пропечённого мяса и сдобы с творожной начинкой; а ещё неуверенная улыбка жены, её Виррис тщетно старалась спрятать в тени уходящей наверх лестницы. Он привёз с собой едва слышимый аромат медовой сладости с лёгкой горчинкой: этой нотки, оказывается, сильно не хватало. Ей показалось, Бьорд кивнул ей приветливо, теплее, чем несколько дней назад, но после чая и пышных конвертиков с творогом, не забыв похвалить стряпню кухарки и старания самой Вир, он вручил ей список выставленных на продажу домов.