— Я взял на себя смелость запросить варианты, считающиеся достойными и выгодными, но не учёл ваши предпочтения и пожелания. Извините, Виррис. Безусловно, вы можете озвучить свои требования к жилью, я не оставлю их без внимания. Но посмотрите пока вот эти, вдруг что-нибудь понравится уже сейчас?
Виррис, держа спину ровно, а голову высоко, ушла к себе и разревелась над списком, так и не развернув ни одного рисунка с описанием. Ей нравится один дом. Вот этот. Постепенно, по шажочку, переставший быть неродным. Сама не заметила, как вложила в него частичку своей души.
О дертвинтском жилище Зоратт не напоминал: дом был приобретён для первой жены Миреи. Та после развода снова вышла замуж и поселилась в Сайттенском герцогстве, а дом остался. Предлагать его второй супруге Бьорд считал неправильным; его бы следовало продать, но управляющий делами находил выгодные предложения по аренде, и Бьорд пока не спешил расставаться с той недвижимостью насовсем.
Муж в серых утренних сумерках уезжал в Школу, вечером его можно было найти в библиотеке или кабинете, но Виррис не искала. В первый же выходной он поинтересовался, понравилось ли ей что-нибудь из предложенного. На отрицательное пожатие плеч спокойно кивнул.
— Ничего, что-нибудь подберём, времени на поиски достаточно. Необязательно в Леаворе, вдруг вы мечтаете о переезде? Любую идею можно озвучивать смело, посмотрим, что можно воплотить. Я буду у себя, собираюсь поработать над одним заказом, приходите, как освободитесь, обсудим.
О приглашении Элге переехать к ней в случае расторжения их ненастоящего брака Вир ничего ещё не говорила.
Тот список ей хотелось порвать на мелкие клочки и швырнуть в его невозмутимое лицо.
…
Амулет, охраняющий от дурных снов и ночных кошмаров. Заказчик попросил выполнить его в солнечных цветах и в виде украшения, и Зоратт вынул цитрины, жёлтые топазы и янтарь. Ему самому не помешал бы амулет, в который, как в шкатулку, можно сложить память. Не всю, только отдельные фрагменты, всё ещё, несмотря на принятые усилия, вызывающие грусть и болезненные спазмы в горле. Да, Леавором ограничиваться необязательно; может, она хочет на юг, ближе к теплу и ласковому солнцу, или в столицу, там тоже хорошо. И достаточно далеко — расстояние пойдёт на пользу. Должно пойти.
Память, не порезанная на кусочки, издевательски подкидывала гордый поворот головы и выверенно-вежливую улыбку, от которой ломило зубы. Бьорд вытряхнул запонки из манжет, закатал рукава рубашки и принялся за работу.
…
Виррис зашла со счетами, суммы которых вызывали у неё, практичной и бережливой, некоторые сомнения. Постучалась, как чужая, дождалась разрешения войти. Зоратт колдовал над амулетом. На столе, покрытым защитной плёнкой, имитирующей морозное стекло, лежали в коробочках кристаллы, какие-то неизвестные ей приспособления, маленькие и изящные, напоминающие инструменты ювелиров, увеличительное стекло с ручкой в виде лапы дракона. Муж с подвёрнутыми почти до локтей рукавами рубашки держал в ладони яркий жёлтый камень, округлый, как обкатанный водой голыш, прикрывал его второй ладонью, с которой тихим снегом сыпалась его магия. Неотрывно следил, как белый с редкими синеватыми искрами свет впитывается в камень, и Виррис молча пристроилась на стул с другой стороны стола, тщательно расправила юбку; шелест ткани казался ей слишком громким в сосредоточенной тишине кабинета. Присесть можно было и на диванчик между книжными шкафами, но стул… ближе. Отсюда удобнее смотреть, как Бьорд творит волшебство, и на него самого. У её мужа неподвижное лицо и отрешённый взгляд, губы сжаты в тонкую линию, под глазами тени. Она стиснула бумажки онемевшими пальцами: нестерпимо хотелось протянуть руку и разгладить эту морщинку меж бровей.
— Я почти закончил, — сказал Бьорд, продолжая вливать в камень свою магию, а Вир медленно опустила глаза на его руки.
У её мужа красивые руки. Кисти некрупные, запястья почти по-женски тонкие, но она помнила, какой сокрушительной силой обладает его кулак. И какими ласковыми они бывали с ней. Чем дольше смотрела, тем сильнее хотелось провести пальцами по выступающим жилкам, погладить. Она как можно тише сглотнула, но Зоратт на миг поднял вопросительный взгляд: об ортейровом чутье совсем забыла. Солнечно-жёлтый кругляш в его ладонях потеплел даже на вид, с удовлетворённой улыбкой муж осторожно переложил заготовку в коробочку, убрал всё лишнее со стола взмахом руки. Виррис положила на морозные разводы смущающие бумаги, без эмоций пояснила суть проблемы.