Как они, наверно, были поражены, когда чернь снизу пошла приступом на этот высокий берег. Кинулись затворять свои лабазы, закрывать ставни, запирать замки. Куда там! Поздно... Теперь они живут надеждами вернуть утраченное, то есть вернуть хлеб...
- В чем заключалось могущество Силантьева? - обратился Александр к Кандюрину. - В хлебе. А у нас с тобой это важнейшее обстоятельство пока выпадает. Нам говорят, что именно здесь идет самая глубокая война... - И на невысказанный вопрос Кандюрина ответил: - Как эта война конкретно преломляется в силантьевском деле, я, к сожалению, еще не понимаю, но чувствую, что-то есть, должно быть!
Они пустились в обратный путь. Кандюрин сообщил последнюю новость. В расследовании причин катастрофы наметилось легкое продвижение вперед. На Бабьем базаре был задержан гражданин, назвавшийся Котовым, который пытался расплатиться липецкой валютой. Мужик-продавец, не знавший этих денег, заподозрил надувательство и поднял крик. При задержанном оказалась значительная сумма липецких денег и не только их. Откуда они у него, пока он объяснить отказывался.
Александр передал свой разговор с Марией. Кандюрин огорчился, эсерство Елизаветы он из виду упустил.
- Вот видишь, - сказал Александр, - значит, в городе не все про всех известно, как ты утверждал.
- Я ж засосеяский, - смутился Кандюрин. - Мы про городских не знали. Мы с ними только дрались около моста. И редко они нас побивали, хоть и сытее были.
- Ну ладно. Большого значения Елизаветино эсерствование для нас не имеет, - утешил его Александр. - Лишь для фона... А в голове моей забрезжили две небольшие идеи. Первая - касательно салона. Ты представляешь себе этот восточный стиль с драконами?
- Палочки и бумага.
- Я и подумал: а кто делал Агламазовой всю эту дребедень?
- Какой-нибудь здешний китаец, - быстро сообразил Кандюрин.
- Он же делает и татуировку.
- Ты хочешь спросить у Агламазовой? Не стоит, она разболтает всему свету.
- Понятно, что не стоит. Нужно попытаться узнать, кто в китайской колонии вообще известен как мастер.
- Узнаем, - пообещал Кандюрин. - Только надо придумать тонкую работу.
- Например, переплести старинную книгу.
- Годится. Ну а вторая идея?
- Хочу взять консультацию доктора Граве по письму шантажиста Силантьева. Я начал сомневаться, что письмо подлинное, то есть написано человеком с поврежденной психикой. Возможно, ловкая подделка.
- Доктор тебе понравился. Я тоже против него ничего не имею, симпатичный старик. С засосенских денег не брал, даром лечил. А ты уверен, что он не доложит дочери?
- Почти уверен. Но, если и доложит, страшного ничего нет.
- Тогда смотри, завтра второе, суббота, вернее, уже сегодня. Доктор обязательно в десять будет на барахолке, ищет, между прочим, старые книги.
- А ты жаловался, Верхнего города не знаю.
- Учимся, - засмеялся Кандюрин.
Утром без четверти десять Александр, завернув на Соборную, как и обещал Кандюрин, встретил доктора Граве, который степенно-прогулочным шагом направлялся на рынок с непокрытой головой, невзирая на дождь, что, очевидно, предписывала чтимая им система Миллера.
В ранний час во улице к Мужскому рынку двигалось преизрядно народу. Была суббота, основная торговля шла п« воскресеньям, но немало окрестных крестьян прибывало загодя. Несмотря на запрещения, торговали где попал» и чем попало. Веселая баба протянула миску, в которой лежали куски каши странного цвета.
Доктор сунул нос в миску и скривился.
- Свекла с горохом и чечевицей, - объявил он, - елецкий кулинарный шедевр военного времени. А сегодня, между тем, Ильин день.
- Ну и что? - Александр рассеянно смотрел по сторонам, наблюдая за перемещением мокрой живописной толпы.
- Ка-ак что? Праздник! Илья-пророк! В раскатах грома Ильи славянину слышится то грохот колес огненной колесницы пророка, то стук копыт его четырех коней.
- Да вы поэт, - одобрил Александр.
- Скромный любитель фольклора. Но есть примета: на Илью вёдро - жди пожаров. А сейчас гарантия, что не будет пожаров...
- А что ваши приметы обещают?
- Вчера был день Макрины преподобной. В этот день дождь - осень мокрая. Урожая не будет, не надейтесь.
- Плохо. Но я восхищен вашими познаниями. Вы кладезь народной премудрости.
Тут подвернулась доктору старушка, явно не деревенского, а городского вида, продающая баночки неизвестно с чем. Доктор, схватив баночку, завопил: