- Оподельдок! Раствор мыла и камфары в алкоголе, прибавить глицеринчику, аммиаку и эфирных масел. Мы тут его приготовляли галлонами. И ревматизма в Ельце не знали!
Они шли вдоль ряда, где торговали предметами вовсе удивительными, оставшимися от прежней жизни и в новой жизни никому не нужными. На земле, на клеенках, на тряпицах разложены были бисерные кисеты, кружевные воротнички, бронзовые и перламутровые пуговицы, шляпки с перьями и отдельно перья от заморских птиц, неведомо как и когда сюда залетевших, кораллы, медные подсвечники...
Немного подальше торговали книгами, и оба интеллигента с удовольствием порылись в них. Доктор радостно вытащил у какого-то оборванца из стопки тетрадочку, озаглавленную «Таинственное предсказание, или Карточный солитер», отпечатанную в Московской университетской типографии в 1833 году.
Денег продавец брать не хотел, предлагал свой товар за еду или табак, у доктора ничего подходящего не было. Выручил театральный билет, обнаруженный Александром в кожанке, - приглашение Воронова-Вронского на комедию «Оболтусы и ветрогоны». Продавец, покупатель и посредник остались довольны сделкой.. Купили ничто за ничто.
Доктор сиял и благодарил:
- Я, сударь мой, шершер завзятый, в барахле рыться обожаю. И гадания люблю. Гадания, как и приметы, - выражение народной мудрости. Называйте карту, сейчас всю правду скажу!
Но под восьмеркой бубновой, которую назвал Александр, значилось: «Черноволосый мужчина средних лет, приятной наружности, прекраснейшего характера, предобрейший человек, будет предлагать вам свою руку; не отвергайте его предложения...»
- Это что же, и есть знаменитый елецкий карточный фокус?
Доктор не остался в долгу:
- Вам просто не везет в картах.
Александр подкрутил усы, напоминая доктору, что перед ним кавказец.
- Значит, везет в любви.
Доктор иронически хмыкнул. Александр решил не сдаваться.
- Разве я не похож на марьяжного короля?
- Какие теперь короли, хотя бы и марьяжные, - усомнился доктор. - Сегодня он король, а завтра его нет.
Он нахохлился в своем дурацком макинтоше, большая бородатая мокрая птица.
- Да, сейчас трудно быть отцом двух дочерей, - сказал Александр. - Не скрою, ваша Елизавета произвела на меня впечатление.
- Не пытайтесь меня обмануть, - отрезал доктор. - Я не настолько глуп, чтоб поверить вашему марьяжному интересу к Елизавете, хотя она кружила головы многим. Вас, по-видимому, больше занимает ее муж, не так ли? Скажу сразу же: какие меж ними отношения, кто из них в чем виноват - я обсуждать не намерен. Не хочу также знать, заблуждался он политически или нет. И что есть политические заблуждения... Однако в том, что он честный, в высшей степени порядочный человек, совесть города, совесть Ельца, я убежден. Зачем я вам это говорю? Что вы за человек, я не имею понятия. Я и вижу-то вас второй раз. Но вы у нас новичок, пришлый, а темперамент у вас, сужу как эскулап, холерический. Прошу вас, осторожнее. Не торопитесь: духи, сторожащие наши края, ревнивы.
- Вах-вах, да вы мистик, а не эскулап, - засмеялся Александр. Значит, Кандюрин после давешнего разговора вновь заинтересовался Маловым,. и это известно в городе. Нехорошо. - Доктор, вы читали письмо шантажиста, который писал Силантьеву?
- Нет. Я только слышал о нем, - вскинулся доктор.
- Тогда я попрошу вас его прочесть и высказать свое мнение. Профессиональное.
- Благодарю вас. Стало быть, вы мне доверяете... - доктор поклонился. Борода его дрожала.
- Ну что вам сказать, милостивый государь. Написано в духе грамотного параноика. Характерная моноидея. Все сделано весьма искусно, полная конкретизация. Некая персона излагает кусок своей биографии, все пока обыкновенно... но что-то настораживает. Вы ставите вопрос, если я правильно понимаю, это параноик или попытка подделаться под него? Попробуем решить. В самом письме много места занимает «Я». Я сам, Моя мечта. Что вам будет, если не сделаете. Наконец, сама идея - построю дворцы. Я построю дворцы, но вы дадите деньги... Если бы был настоящий параноик, была бы более конкретная разработка идеи. Сознанием параноика завладевает идея. Она занимала бы половину письма... Да-с, пожалуй, письмо может быть и подделкой... Теперь - угроза. Убью себя. Не забудем, что параноик прежде всего - носитель идеи и он предпочитает жить. Есть, скажу вам, еще один момент, из которого явствует, что письмо написано здоровым человеком. Нормальный человек судит о будущем как о будущем. И в письме именно так. У параноика - иначе, будущее смешивается с настоящим, у него в саквояже это будущее уже лежит, нужен только нюанс. Нюанс, маленький нюансик вроде ста тысяч. Параноик бы написал: «Я уже создал в своем уме дворец». Я, я! А вы будете тем, кто открыл меня. Ваш портрет, ваше имя на моей груди... это, знаете ли, слишком много для параноика. Он всегда ставит себя нумером первым. Однако досмотрим еще раз «про и контра». «Про» - экстазность. Экстазность соблюдена. «Контра» - в случае паранойи идея завладевает полностью всей личностью. Нет места ничему - ничего вне идеи нет. Параноик весь болен и весь здоров. Параноика нельзя переубедить. Идея не поддается коррекции. Но она непременно детализована. В вашем письме идея носит второстепенный, служебный, почти необязательный характер, и потому письмо может быть вполне сознательной и грамотной подделкой... Что касается стиля, то он прекрасен. В стиле нет ни одной ошибки. Стиль и легенда совпадают...