В годы гражданской войны «Красная правда» обошла фронтовые театры. Она была поставлена в петроградском Рабочем революционном героическом театре Мгебровым, во фронтовой студии Пролеткульта в Москве, в Красноармейском театре при Спасских Казармах (в Москве), в саратовском театре имени Ленина и там же на народных гуляньях, в Кронштадте, Пензе, Елизаветграде, Ростове, Екатеринославе. Перечисление можно продолжить. Сохранились свидетельства.
«...Спектакль захватывает, волнует своей новой «Красной правдой», когда от него веет освежающим дыханием революционной бури, когда знаешь, что живущие мыслью о грядущем, освобожденном человечестве найдут -здесь то, что давно уже не находят в раззолоченных залах наших застывших «образцовых театров». Первая фронтовая студия сдавала это свое детище Реввоенсовету...»
«24 октября студией московского Пролеткульта была поставлена в театре Сущевско-Марьинского района новая пьеса из современной жизни «Красная правда». Зал был буквально переполнен товарищами рабочими и красноармейцами. Присутствовали также коммунисты Иваново-Вознесенска, отправляющиеся на фронт. Пьеса произвела на присутствующих колоссальное впечатление».
Представления «Красной правды» часто заканчивались пением «Интернационала».
Петроградская газета «Жизнь искусства» сообщала: «...В последний раз пьеса шла в постановке А. Мгеброва в Актовом зале Смольного для отряда особого назначения. «Красная правда» была хорошо разыграна артистами театра, причем перед началом спектакля тов. Чекан произнесла вступительное слово о смысле пьесы».
В рецензии, помещенной в «Петроградской правде», писалось: «Героические образы молодого поколения, проникнутого идеями коммунизма и братства, настолько убедительны и прекрасны, что приводят зрителей в экстаз! Кажется, что даже самый бессознательный или даже самый ярый белогвардеец, попавший на пьесу, про-зреет и поймет всю_ мерзость и несостоятельность буржуазного строя. Действующие лица схвачены прямо с натуры. Тут нет ни шаржа, ни сгущенных красок, а только одна действительность, одна правда».
Эта рецензия, быть может, яснее других объясняет сквозь шестьдесят прошедших лет, как воспринималась, читалась и смотрелась пьеса Вермишева тогда.
Наш разговор с Александром Авельевичем Мгебровым велся о том, что занимало его тогда, а точнее всегда, всю его долгую и пеструю актерскую жизнь - о народном театре. В семьдесят девять лет (!) Мгебров вновь стал работать в народных театрах, поражая своей данной природой и доведенной до совершенства пластикой и вдохновенным лицом с горящими лихорадочными глазами. К тому же он носил длинные, до плеч волосы, как у Шиллера, как у Паганини. Ну и что ж, что седые, он артист! Какая же верность идеалам юности, верность и вера...