Слава богу, военспецы заспорили, всегда ли в американской междоусобной войне громкие прорывы конницы были связаны с операциями на фронтах. Поляков не мог не включиться, распылил свои силы, и Александр ушел из-под огня, но ясно было, что в ближайшем будущем столкновение неизбежно.
Да и сегодня миром не кончилось.
- У нас мало конницы, - сказал Александр. - Революция пролетариата имеет городской характер, а война протекает в сельских местностях. Первая мировая война была окопной, громоздкие тылы, упор на технику, на артиллерию. Гражданская война - война маневренная, требующая конницы. У белых она есть. У нас ее недостаточно.
- Партизанщина! - взвился Поляков. - Вы хотите возврата к давно осужденным методам?
Алексеев презрительно усмехнулся:
- Вы же сами только что объясняли нам, комиссар, что казачество на стороне белого движения. Да и большинство профессиональных кавалеристов принадлежало к привилегированному сословию, так что они тоже там. Кто же сядет на коня по эту сторону? Вы неплохо владеете конем, но вы у нас исключение, а горожанина на коня не посадишь.
Тоном было сказано неприятным, недружелюбным, но делать нечего, Вермишев согласился, что доля правды в словах бывшего полковника есть.
Поляков зарделся, то ли от ярости, то ли от радости.
- Тогда по вашей логике получается, Александр Александрович, что мы в гражданской войне можем и проиграть? Горожанина на коня действительно не посадишь.
- Это тебя, Поляков, не посадишь, - засмеялся Горшков. - А пролетариат, если надо, и на волка сядет! Как Иван-царевич!
Уходили обозленные, друг на друга не глядя.
В дверях укома Алексеев нарочито громко, чтоб Вермишев услышал, предложил партнерам пойти расписать пульку:
- Надеюсь, ужасный запрет на нас не распространяется. Новая педагогика не про нас.
К удивлению Вермишева, Шилов отказался, неловко сославшись на дела. Все равно партнеры восприняли это как демонстрацию.
- По-моему, ваше соображение, что цель Мамонтова - Козлов и Тула, достаточно резонно, - сказал Александр-
Они сидели с Шиловым в штабе вдвоем.
- О, не надо считать меня стратегом. - Шилов, хоть был польщен, не повеселел. - Я интендант, поэтому и подумал сразу о складах Козлова и тульском оружейном заводе.
- И вы допускаете, что он может взять и Козлов и Тулу?
- Увы, допускаю, - почти прошептал Шилов.
Что ж, такую возможность отбрасывать было бы нелепо.
- Как комиссара, - с трудом нашел слова Александр, - меня радует, что вы успехам белого воинства втайне, по-видимому, не сочувствуете. А с месяц назад уверяли меня в своей аполитичности.
Шилов покраснел чуть не до слез, как мальчик, и долго молчал, прежде чем собрался с духом.
- Повторяю и сейчас. Я профессиональный военный, хоть и тыловик. И ничего другого в жизни не умею. И образования у меня нет, кроме военного. И денег у меня никогда не было, кроме жалованья. Когда старую армию распустили, я четыре месяца мыкался. На почте сортировал письма, грузил дрова на вокзале и прочее. А когда объявили: бывшие офицеры, регистрируйтесь, будем создавать новую армию, я и пришел... И еще одно. Не хочу вас обманывать, - тут горло ему сдавил спазм. - В Тульской губернии у меня больная жена и старушка мать.
Вот так. Подумал о складах, подумал о жене и старушке матери. И огорчился.
- Что ж, по крайней мере, все честно, Валентин Иванович.
- За то короткое время, что мы служим вместе, Александр Александрович, я успел понять, что мне нет надобности быть неискренним с вами.
- И на том спасибо.
Неожиданно Шилов обиделся:
- Надеюсь, у вас нет сомнений, что я выполню свой долг?
- Вот видите. Долг. Значит, не только из-за жалованья и жены с матушкой вы у нас служите?
Шилов добродушно улыбнулся:
- Вы меня совсем загнали в угол вашей адвокатской логикой.
Маленькая, не столько адвокатская, сколько комиссарская победа.
Дома он, как всегда, попытался занести в блокнот впечатления. Но больше грезил, чем соображал. Ливны. Взбудораженный предстоящим наступлением штаб. Пылающие лица командиров и комиссаров. Совещание. Все, по счастью, записано. И даже сообщено на укоме.
Затем возник из недр подсознания недовольный военкомом 42-го запасного начальник армейского продотдела - давил, давил на того Поляков. А за начпродом появилась на ливненской улочке старушка. Несомненно, матушка Шилова. Меж тем она должна быть не здесь, а в Туле...