— Представляете, Феофан Степаныч, какая история! Надо бы с этим парнем подробнее разобраться. Два года, не вставая, лежал, все уже и рукой на него махнули, а сегодня вдруг вскочил и как начнёт рассказывать про какие-то параллельные миры, да интересно так и персонажей там столько! У него в жизни бреда не было, только и твердил, что у него в голове пустыня!
— Это всяко бывает. Наблюдайте, — глубокомысленно изрёк доктор и сам принялся наблюдать, то есть уставился на меня, насупив густые кустистые брови и подавшись вперёд так, что с риском для жизни балансировал на самом краешке накренившегося стула, ножки которого обмотал ногами самым страшным образом. Руки он сложил домиком и бешено вращал большими пальцами. Потом его что-то отвлекло справа, он настороженно застыл и принялся дуть себе на нос. Психиатры странные люди.
Дверь распахнулась с грохотом, и в кабинет ворвалось существо, которое при других обстоятельствах долго преследовало бы меня в кошмарных снах. Это была пожилая женщина в серебристой плиссированной юбочке и красных колготках, на голове у неё было намотано нечто вроде тюрбана из старых штор.
— Представляешь, Люська! — гаркнула она трубным голосом, — А, у тебя пациент! Приходи в курилку, я тебе такое расскажу! — она унеслась снова. Видимо, это тоже доктор.
— Простите меня, Святополк, я отвлеклась. Ну, мы с вами обо всём договорились? Так, ребята, ведите его обратно в отделение и передайте там, чтоб за ним наблюдали. Будут изменения в состоянии — сразу ко мне!
— Обяза-а-ательно! — сказали хором амбалы и подхватили меня под руки.
На этот раз у меня не было не малейших сомнений, остаться ли в этой жизни или же нет. И я заорал, чуть ли не громче, чем в прошлый раз: "ПРОВОДНИ-И-И-И-ИК!!!!!" Я орал всю дорогу, на лестнице и в отделении. Я орал до тех пор, пока мне ни сделали какой-то укол. После я на всякий случай замолчал.
Где этот мерзавец в шляпе? Он издевается, что ли?! Почему ничего не происходит, я же орал!!! Может, он решил пошутить и оставить меня здесь навсегда?! За решёткой и с пустыней в голове?!
— Урожай лопат в планетарии обратно пропорционален межконтинентальному балансу втулок кирпичного и головного мозга в осеннее время суток, — поделился со мной своими наблюдениями бородатый собрат. Пожалуй, он был в чём-то прав.
Этот день я прожил, как заматерелый шизофреник, и никогда его не забуду. Я старался не думать о том, что я Пустыня, не чувствовать, как я сохну и крошусь. Я старался отвлечься на всё, что только было вокруг, но здесь почти ничего не было. Сначала я подробно рассказал Бородатому всю свою историю. Он внимательно меня слушал и не перебивал, потом помог мне дружеским советом:
— Ты, главное, мысли амбулаторно, в рамках осознавания чрезвычайной принадлежности к космическому вёдерному заводу, потому что градусник человека не дремлет.
Я старался так и делать. Я стал ходить по палате и тормошить других шизофреников. В основном они не реагировали или отмахивались от меня, один вытянул ноги и шевелил пальцами в рваных носках, он сначала улыбался, но потом послал меня матом и разразился самым жутким хохотом, какой мне приходилось слышать. Этого хохота испугался другой больной и начал громко плакать, тогда пришли амбалы и выставили меня в коридор. Я ходил по коридору туда и обратно, время от времени для пробы завывая: "Проводни-и-ик". Потом я рассказал той старушке, как она брала у меня автограф для внучки, а я подписался не тем именем. Она тут же позвонила Людмиле Ратимировне, которая, видимо, дала на предмет меня какие-то указания. Потом нас всех позвали на ужин, и должен сказать, что таких омерзительных щей я в своей жизни никогда не ел. Хорошо, что я почти не осознавал их вкуса. Потом пошёл снег, и остаток дня я простоял у зарешеченного окна, глядя, как он падает в Пряжку. Какие-то две девицы на берегу реки махали мне руками и отплясывали ритуальный танец — не знаю, издевались или хотели подбодрить... Там горели фонари, там была свобода, а я прозябал здесь и потихоньку крошился. Поймаю этого в шляпе — так ему наваляю! Тут наступил отбой, и меня уложили спать.
— Человек-лопата, человек человеку — лопата, человек идентичен лопате. Лопате нужна благоприятная обстановка, человеку нужна человеческая лопата... Всё сходится! — бормотал, засыпая, мой мудрый друг.
— Проводник? — окликнул я робко.
— Молчи, чего шумишь? — шикнула на меня из коридора Леночкина бабушка.
— Я не шумлю. Я мыслю амбулаторно, — ответил я тоже шёпотом.
— Вот и молодец! Спи, сердешный, — ответила бабушка. И куда-то ушла. Кончилась её смена. Я лежал и пялился в потрескавшийся потолок. Интересно, меня здесь кто-нибудь навещает? Нет, наверное. Если только мама в этой жизни не пропала. Или не лежит где-нибудь в этом же здании... Надо мной склонился Проводник. Я резко сел.
— Где ты, сука, был?! Я тебя весь день зову! Думаешь, мне в кайф так жить?!
— Замолчи. Разбудишь больных. — Он не говорил, его голос звучал у меня в голове. — Вообще не обязательно было орать, как будто тебе задницу подожгли. Обо мне достаточно подумать, и я услышу. Но я же не мог припереться сюда среди бела дня! Пришлось ждать, когда все уснут.
— В прошлый раз ты вообще не приходил! Перенёс меня и всё. Сюда!!! Зачем?! Ты что, не знал, как тут классно?!
— Нет, не знал. Это как жребий. Если бы я все твои жизни просматривал и выбирал, какая получше... Думаешь, мне заняться больше нечем?! В прошлый раз ты смотрел в воду. Я превратил канал Грибоедова в проход. А здесь зеркала не было, извини.
— Быстро убери меня отсюда.
— Ты осознаёшь, что у тебя осталась одна попытка? Если снова не понравится — я верну тебя домой.
— Ты, главное, ОТСЮДА меня убери, мне пофиг уже!!!
— Будь осмотрителен, не испорти всё и не суди поспешно, — назидательно вымолвил проводник и поднёс к моим глазам зеркало.
***
Не то чтобы в моей здешней голове было очень радостно, но там, по-крайней мере, не было пустыни. Некоторое время я просто сидел и наслаждался этим фактом. Потом начал озираться.
Это была моя квартирка, но здесь был непривычный порядок, всё убрано, кажется, даже окна помыты. С чего бы это? Я подошёл к тщательно протёртому зеркалу. Чего это я? В белой рубашечке, волосы в пучок собрал на затылке, бородёнка такая стильная — вылитый мушкетёр. Я жду, что ли, кого-то? Ну, точно — на кухне апельсины в вазе и бутылка шампанского. Ладно, пока она не пришла, надо срочно проверить, умею ли я рисовать.