Этюд № 2
21 век, а может быть 22 или 23, а может быть пост апокалипсис в легкой хайповой форме, накрыл Деникин-Чапаевск через несколько дней после знаменательного разговора с губернатором. К широкому евро крыльцу районной администрации причалил большой арендованный автобус с рекламой местного святого источника и дондулеевских реактивных миксеров. Из автобуса высыпали… «Да люди. Что это я. Наверное…» — гнал Семен Маркович прочь сомнения. Из своего окна он видел модных, тонконогих и всегда молодых людей. Все как один были одеты в бороды-семинаристки и пивные, совсем несвоевременные, животики. «А нет» — разглядел Семен Маркович — «Некоторые без бород. Девушки? Наверное… Эхе-хе… А сейчас… Ты кто, молодежь? Наверное…»
— Семен Маркович. Семен Маркович. — раздался в кабинете голос секретаря Засосайкина. — Здесь к вам.
Гузкин отошел от окна. Выдохнул с шумом и спросил.
— Кто?
— Крымненашев Зинаид Зинаидыч.
Перед Семеном Марковичем, не понятно каким образом, при закрытых дверях, но вот, буквально, в полуметре от Гузкина оказался человек. Все-таки человек. Это был довольно молодой человек. В малиновых узких джинсах с ветхозаветным ватным гульфиком спереди. По верхнему краю гульфика начинался короткий, наглухо застегнутый, фиолетовый с переходом в лиловый, пиджак. Плотное, на славу откормленное туловище заканчивалось такими узкими плечами, что, казалось, длинные и бессильные, как садовый шланг, руки были пристегнуты прямо к низенькой с бессмертными пубертатными прыщами шее. Имелась голова. К ней прилагалась черная борода и зелено-красные волосы с косой челкой. К отвороту пиджака, как вишенка на торте, был пришпилен круглый значок, а на нем всего два коротких иностранных слова: Me Too. Оглядев эту «бурю и натиск», Семен Маркович Гузкин крякнул. Два раза крякнул. Как селезень при виде уточки на реке. Утром. Когда прёт и прёт язь. Мимо и мимо.
— Крымненашев Зинаид Зинаидыч. — повторил удивительный человек. — От В.В.НеП. Оттуда…
Гузкин проследил за поднявшейся вверх открытой со сжатыми пальцами ладонью.
— Сюда…
Ладонь совершила невероятный гимнастический кувырок, и сжатые пальцы коснулись пиджачного локтя Зинаид Зинаидыча.
— Что же. Присаживайтесь. Чай. Кофе? — должен был сказать Гузкин, а сказал Зинаид Зинаидыч. Семен Маркович присел на самый-самый «губернаторский» краешек своего глубокого кожаного кресла.
— Чай. — сказал Гузкин и быстро поправился. — Кофе… То есть… В.В.НеП..Черт.
— О как? Неожиданно. — усмехнулся Зинаид Зинаидыч.
— Нет. Нет. Я хотел сказать… — Семен Маркович заелозил своим не фигурально суконным языком: