Нарушение демократических норм проведения творческих дискуссий, допущенное В.И. Гусевым, а также те соображения, которые из-за этого нарушения я не мог высказать, считаю необходимым сделать известными (хотя бы в том кратком и фрагментарном виде, как они здесь изложены), по крайней мере, в нашем узком писательском кругу. Не являясь делегатом Конференции Московской писательской организации, которая должна состояться в ближайшие дни, прошу Вас, как Первого секретаря правления, зачитать это письмо перед делегатами Конференции.
Параллельно посылаю копию этого письма в редакцию газеты "Московский литератор" и прошу Вашего содействия в опубликовании его в нашей многотиражке, чему, как не трудно предвидеть, могут встретиться препятствия.
С уважением
Семен Резник
5.11.1980
(адрес).
2.
СП РСФСР
ПРАВЛЕНИЕ МОСКОВСКОЙ
ПИСАТЕЛЬСТКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
121069 Москва Г-69, ул. Герцена, 53
№ 242 31 марта 1981 г.
Уважаемый Семен Ефимович!
В свое время я внимательно прочел Ваше письмо и думаю, что по истечении времени мы с вами можем взглянуть на ситуацию более спокойно. Тот факт, что Вы не смогли принять участие в обсуждении книги И. Золотусского "Гоголь" в творческом объединении критики, ни в коей мере не мешает вам высказать свой взгляд на эту книгу в печати. Газета "Московский литератор" не вела дискуссию по книге И. Золотусского, так же, как не вела и по другим книгам, поэтому Вам сообразней всего обратиться в любой из соответствующих органов центральной печати.
С уважением
Ф. Кузнецов Первый секретарь Правления Московской писательской организации
СП РСФСР
3.
14.4.1981
Уважаемый Феликс Феодосьевич!
Давайте посмотрим на ситуацию спокойно.
В письме от 5.11.80 я сообщил Вам о факте нарушения демократическим норм проведения творческих дискуссий, в результате чего "дискуссия" по книге И. Золотусского "Гоголь" вылилась в пустое славословие автора, я же, как потенциально неудобный оратор, вообще не получил слова. Наиболее эффективной мерой к недопущению таких "обсуждений" в будущем может быть, конечно, предание подобных фактов огласке, поэтому я просил Вас зачитать мое письмо на Конференции и содействовать его опубликованию в "Московском литераторе".
В ответе Вашем от 31 марта с.г. суть вопроса полностью обойдена. Почему? Ведь Вы отлично понимаете, что, как член Московской писательской организации, я обратился к Вам, как к руководителю этой организации, не для того, чтобы получить совет высказаться где-то в другом месте.
Вынужденный вторично беспокоить Вас по тому же вопросу, я исхожу из убеждения, что В.И. Гусев (как и другие руководители) избран на ответственный пост, чтобы служить интересам литературы, а не отдельной группке литераторов, которые, скверно делая литературное дело, отлично обделывают свои литературные дела, используя для этого беспринципное восхваление друг друга, запугивание несогласных и прямое затыкание рта тем, кого не удается запугать.
Именно потому, что в моей письме шла речь о внутренней жизни Московской писательской организации, я направил его копию в "Московский литератор", а не в какой-либо иной орган. Однако ответа еще нет (чтобы посмотреть на ситуацию спокойно, редакции, видимо, нужно еще больше времени, чем нам с Вами).
С уважением
С. Резник
Член СП СССР
P.S. Надеюсь, что на этот раз Вы ответите по существу, и не через пять месяцев, а хотя бы в срок, установленный законом.
4.
СП РСФСР
ПРАВЛЕНИЕ МОСКОВСКОЙ
ПИСАТЕЛЬСТКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
121069 Москва Г-69, ул. Герцена, 53
№ 307 " "* апреля 1981 г.
______________ * В оригинале число не проставлено.
Уважаемый тов. Резник!
Благодарю Вас за письмо. Спешу ответить "в срок, установленный законом": зачитать Ваше письмо в своем докладе на конференции я не мог, поскольку в час, отведенный мне для доклада, я должен был охватить работу Московской писательской организации в течение четырех лет; требовать оглашения Вашего пространного письма, просто нескромно.
С уважением
Ф. Кузнецов
Первый секретарь Правления
Московской писательской организации
СП РСФСР
5.
Уважаемый Феликс Феодосьевич!
Благодарю Вас за скорый ответ и прошу извинить меня, что по некоторым обстоятельствам не смог ответить так же быстро.
Чтобы не отвлекаться от дела, я не стану возражать против Вашего более чем странного упрека в нескромности. Замечу лишь, что я не просил включать мое письмо в текст Вашего доклада. Письмо можно было огласить в ходе прений, еще логичнее - при обсуждении кандидатур в новый состав Правления, в которое ведь избирался и Гусев, так что узнать о том, как он использует свое начальственное положение, делегатам Конференции было отнюдь нелишне.
Однако Конференция далеко позади и суть вопроса, который я ставлю перед вами, состоит в следующем. Намерены ли вы способствовать оглашению сообщенных мною фактов антидемократических действий В.И. Гусева через газету "Московский литератор" или иным способом или нет? Так как Вы дважды уклонялись от этого вопроса, то я подчеркиваю его и прошу ответить четко и определенно - хотя бы для того, чтобы закончить эту переписку, ибо она надоела Вам, я думаю, так же, как и мне. Поскольку напоминание о необходимости соблюдать закон, который регламентирует не только сроки, но и требует отвечать на письма по существу, рассердило Вас настолько, что Вы забыли мое имя-отчество, то на закон я больше не ссылаюсь.
Желаю Вам всего наилучшего
С. Резник
31.5.1981.
6.
СП РСФСР
ПРАВЛЕНИЕ МОСКОВСКОЙ
ПИСАТЕЛЬСТКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
121069 Москва Г-69, ул. Герцена, 53
№ 425 " 8 " июня 1981 г.
Уважаемый тов. Резник!
В третий раз со всей четкостью и определенностью сообщаю Вам свою точку зрения: на мой взгляд, публиковать вашу статью нецелесообразно.
В принципе же, вопрос о публикации статьи решает коллегия "Московского литератора", куда вам и следует обратиться.
На этом считаю предмет нашей с Вами переписки исчерпанным.
С уважением
Ф. Кузнецов
Секретарь Правления
МО СП РСФСР
7.
Главному редактору "Литературной газеты"
А.Б. Чаковскому
Уважаемый Александр Борисович!
Среди опубликованных в "Литературной газете" материалов VII съезда Союза писателей СССР мое внимание привлекла та часть выступления Ф.Ф. Кузнецова, в которой он остановился на недостатках литературной критики. По мнению Ф.Ф. Кузнецова, нашей критике "не хватает наступательности и принципиальности, идейно-этической зоркости и требовательности в борьбе с недостатками в литературе".
"Уровень глубины, серьезности и основательности критики в литературе, -- сказал далее Ф. Кузнецов, -- заметно отстает от уровня развития общественной критики в стране".
Положение, как видим, серьезное, и о нем заявил, не "рядовой" писатель, а Первый секретарь правления крупнейшей писательской организации. Последнее обстоятельство заставляет думать, что руководство данной организации с отставанием критики ведет последовательную борьбу.