- Сколько им лет и где их мать? – надеюсь получить ответы.
- Им по два года, а их матери, я думаю, где-то прекрасно живут и имеют счастливые семьи.
- Что?! Их две?! Ты жил одновременно с двумя? Я не понимаю. Они бросили детей? – как так можно! Оставить таких маленьких пупсиков.
- Максим, они их никогда не видели. Дети рождены из пробирки. Их выносили суррогатные матери, - я в шоке! он наверно шутит.
- Как так? Ты серьезно? – смотрит на меня таким довольным взглядом.
- Да. И это еще не все… Ты являешься генетическим отцом одного из них, - тихо-тихо… Ущипните меня. Я сплю! Как такое может быть?!
- Этого не может быть, - что за? Или может? Он так странно смотрит на меня, наклонив набок голову, и загадочно улыбается. Он все может! – но как?
- Все просто! – он явно гордится собой, - эта мысль пришла мне когда мы лежали с тобой в больничке. Там я стал свидетелем разговора двух женщин, они были с такими большими животами и это привлекло мое внимание. Там я и услышал о искусственном оплодотворении и суррогатном материнстве. А тут, как нарочно, мне Мирослав прочел целую лекцию о том, что Сребловым нужно продолжение рода. И твоя бабуля не раз намекала, что твои родители плохо воспримут тот факт, что у них не будет внуков. Но главное, я видел как ты смотришь в сторону женщин с колясками. Я понял - без детей, потеряю тебя. Тогда я и придумал ту уловку с презервативами. И, втихаря, собирал и отправлял наш генетический материал в банк спермы, - он говорит об этом, а я, словно слушаю фантастический рассказ. Он хочет сказать, что я отец?! Я реально папа этих малышей?
- У меня есть дети? И им уже по два года? – ему по кайфу моя реакция. Еще бы! Я сейчас похож на мужчину, который узнал, что стал отцом. О, боже! Отец! – ты сказал один мой, а второй твой? – он кивает головой, - но почему он азиат? Они так похожи, я подумал они двойняшки.
- Я тебе скажу, но обещай не смеяться, - он совсем ребенок. Почему я должен смеяться?
- Обещаю, - как же он порой бывает наивен.
- Ты понимаешь, я хотел, чтобы они были похожи на обоих родителей, поэтому, донором яйцеклетки твоего ребенка, стала русская женщина с волосами и глазами похожими на мои. А моего - японка, чем-то похожая на тебя. И японские гены взяли верх над русскими. Вот так! – я слушал его и пытался удержать в себе такое сильное желание разразиться смехом. Непобедимого Тимура кто-то обставил. И, как только он замолчал, я больше не в силах был сдерживаться, и захохотал, - ну я же просил! Ты обещал! Ну перестань! – нужно видеть его сейчас, словно я отобрал у ребенка конфетку. Надул губки и насупил бровки.
- Иди ко мне, - притягиваю его к себе и целую его носик, бровки, щечки. Сколько же во мне скопилась нежности за эти годы. Хочу дарить ее ему и нашим детям.
- Зато следующие, будут похожи на меня, - он говорит на полном серьезе, наваливаясь на меня сверху, - ведь не пропадать же добру. Нужно собрать еще одну порцию «живчиков», сейчас этим и займемся.
- Ты сумасшедший, - смеюсь, целуя его в губы. Мой любимый псих!
========== Глава 11 Семь лет - и "Да" ответ ==========
POV Тимур
За эти семь лет, как только меня не называли: сумасшедшим, больным на всю голову, психом, человеком без тормозов и потерявшим крышу чудаком. Пусть, я готов быть кем угодно, лишь бы только рядом с ним. Много кто отпустил первую любовь и начал жизнь с белого листа, а я другой. Особенный? Не думаю, но потерять его навсегда и потом всю жизнь жалеть и ломать себе голову, как бы могло все случиться, если бы мы остались вместе, это не по мне. Я сам решаю, что мне нужно и как все будет. "Люблю" для меня - не пустое слово. А Максим был для меня, тем, кто принял меня таким, какой я есть. Этот парень, зажег во мне до сих неведомые чувства. Люблю его и не вижу границ своей любви. Бездонен океан этой страсти. И вся моя жизнь, лишь для него.
Для брата было открытием, что я оказался таким сдвинутым на своей болезни, по имени Максим. Часовые разговоры не давали результат, и он решил, если я за пять лет смогу совершить чудо, он поможет и примет мою сторону. Он даже сам звонил родителям Максима, когда тот пропал. И я совершил это чудо, как потом журналисты писали: «Таинственный мальчик – экономический гений. Как стать миллиардером за пять лет». Я не поступал в университеты, колледжи и разные там учреждения, пока мои ровесники учились, я прошел школу жизни. Я работал, как папа Карло, годами, мой сон составлял только два часа в сутки. Мне некогда было жалеть себя и сетовать на жизнь, была цель, и я не видел преград. Одно меня расстраивало, даже большое количество сыскных агентств, не сумели отыскать мне его. Человека, ради которого я это все и делал. Теперь я знаю в чем была моя проблема, его семья не теряла времени зря и не жалела средств. Они просто подкупали всех моих работников, которые занимались поисками, и мне на стол ложился листок с неудовлетворительным результатом. Но это я знаю сейчас, а тогда я сходил с ума и рвал очередной отчет, в состоянии колоссальной ярости. И когда Костя принес мне журнал, я был счастлив и, одновременно, убит наповал этой новостью.
Только тогда и начались самые трудные два месяца в моей жизни. Мне нужно было завоевать доверие его семьи и получить благословение на наш брак. Кто-то бы сказал, что это мелочь, если любишь, тебе никто не нужен. Но я хочу, что бы он был счастлив со мной и у нас была идеальная семья. И ничто не омрачало нашего счастья.
С его отцом я быстро нашел общий язык, то, что сын гей, не было для него новостью. Ему льстило то, что ради его Максима я основал отельный бизнес, чтобы продолжить семейное дело. Парочка совместных ужинов под хорошую выпивку и он сдался. Вот с мамой, была другая ситуация, она не могла простить мне измену ее сыну. Характером мой Максик пошел в маму. Я предъявлял ей доказательства, даже заставил бывших подруг покаяться перед ней, даже встал на колени, клянясь, что люблю ее сына. Ничего не помогало. Я сделал последнюю попытку и призвал в свидетели самого Максима. Это конечно образно сказано, я просто сделал нарезку из старых записей, где Максим обнимает и целует меня, с любовью всматривается мне в лицо, со счастливой улыбкой наблюдает как я сплю рядом… И лишь тогда она сказала фразу: «Теперь я понимаю, почему мой сын сейчас не счастлив. Он потерял большую любовь!». Она заплакала и обняла меня, как родного, а я вспомнил свою маму и разревелся как ребенок ей в плечо. С бабулей, было проще простого, я вышел из машины с двумя детишками в руках, и только переступил порог, уже был полностью прощен. Даже что они не блондинчики с голубыми глазами, не меняло того, что они ангелочки. Страх был у меня лишь тогда, когда я с мамой Максима прилетел к деду в Японию. Холодный прием, лицо без эмоций, пристальный изучающий взгляд. Я думал, все пропало, этот человек точно не примет меня. То что было потом, может понять только японец. Они долго и громко кричали на японском, махали руками, жестикулируя. А потом ко мне повернулась мама и на русском, объявила приговор – я и наши с Максимом дети должны будут быть вписаны в их семейную книгу и войти при этом в семью, иначе не видать мне согласия деда. Я думал, сейчас не удержусь и пойду в пляс от радости. Я же и хотел войти в их семью, в чем прикол? Нет, умом японцов не понять!