-Ребят, а тут есть вай-фай.
-Наконец-то. А то, чем дальше в лес – тем… пароль таки нужен. Де-евушка!
Арсений поставил локти на стол и сцепив пальцы прижал их к губам. Темные его, внимательные глаза скользили по серым, давно не крашенным стенам. Волнистые отросшие волосы, с ранней тонкой сединой, сбились на затылке в осиное гнездо, а на загорелом толстокожем лбу вздулась вена. Он все утро молчал, переживая про себя яркий, болезненно правдивый сон, укравший у него ощущение правильности происходящего.
А он привык доверять интуиции. Она, как родная мать, никогда не подводила его. Как же, сфера их работы…доверять интуиции было правильно и необходимо. Порою только она вела, их, этих избранных, к искомой неведомой цели.
Олег заметил его настроение. Отложил покоцанную жизнью алюминиевую вилку и тихо спросил его:
-Все в норме?
-Да, в общем-то да. Наверное…
-Мы давно не выезжали, Сень. Вдобавок уже измотались. Не грузись. Ты поешь лучше. Сделаем все, что сможем. Не впервой. – Он подвинул ему тарелку с жидкой, трясущейся яичной массой.
Арсений кивнул, точно ждал этих слов. Острые скулы задвигались, он потребовал себе второй стакан кофе.
Горы стали подрастать. Если вначале это были малыши, пологие, припорошенные яркими пушистыми кустиками и стройными деревцами, то теперь они стали подростками, смелыми, уверенными и порой агрессивными. Остроконечные густорастущие ели вдоль узкой, усеянной выбоинами дороги, создавали мрачную и зловещую тень. Солнце было скрыто за пеленой низких и тяжелых туч, небо грозило дождем. Ветер пах травой и низинной болотной сыростью.
В дороге Олегу стало плохо. Его пару раз вырвало, подскочила температура. Пришлось делать несколько остановок, одну из них – у неглубокой, полноводной речушки. Берега ее были пологими и поросли мелким желтеющим камышом. Часть берез, окружавших берег и дорогу, была поражена грибом и потому деревья погибли в самом расцвете сил. Белые нежные стволы лежали в густой и сильной траве, похожие на скелет давно павшего здесь гиганта.
На стоянке Захар, одухотворенный дикой, естественной природной красотой, обходил окрестности со своим приросшим к рукам фоторужьем. Арсений следил глазами за его перемещениями, отмечая среди листвы его голову по рыжим, собранным в хвостик волосам. Казалось странным это почти полное безмолвие, нарушаемое лишь легкими всплесками, да мерным шумом текущей воды. Ни голоса птиц, ни хруста веток, обычно сопровождающих лесную жизнь, не было слышно. Он опасался хищников, суровых и стремительных, а Захар все бродил по склону, среди стволов смешанного леса, словно зачарованный и срывал что-то с кустов.
До указанных координат оставалось меньше трети пути. К ночи начался дождь. Дворники непрерывно работали, смахивая льющуюся с неба влагу, Арсений включил в машине печку и Олег, принявший дозу лекарств, закутанный в одеяло, заснул, вытянувшись в хвосте микроавтобуса сразу на трех освобожденных для него сидениях.
Ближе к вечеру Арсения за рулем сменил Денис. Машину трясло на ухабах, днище звякало о камни, крупные, все чаще встречающиеся на пути.
Арсений достал из бардачка семиваттную рацию, вставил новые батарейки. Включил от нечего делать и начал шерстить диапазон. В эфире было настолько тихо, что возникало тревожное и щекотное ощущение оторванности от мира людей, полной изоляции в этом чужом и суровом краю.
Машина медленно ползла в гору, все чаще колеса проскальзывали на мокрой дороге, по обе стороны которой стеною стоял густой и темнеющий лес. Они находились словно в глубоком, уходящем в даль, туманном тоннеле. Дождь то переставал идти, оставляя в воздухе плотное, похожее на облако, марево, то вновь усиливался, собирался на лобовом стекле в крупные капли.
Арсений уронил рацию на колени, обтянутые толстой и грубой джинсой, задумался, хмуро глядя перед собою. Все происходило слишком легко, неправдоподобно и стремительно. И именно поэтому ощущение тревоги и ожидание подвоха не давали ему покоя. Арсений, словно старая лисица, втягивал носом воздух, пытаясь понять, откуда ждать опасности. Он был в ответе за этих людей, за свою команду. Перед их родителями и женами, которых он давно знал в лицо. С возрастом он научился ценить здоровье и жизнь, стал разумнее и проще.
Развернутая измятая карта Пермского края лежала на соседнем сидении. До въезда на территорию заповедника оставалось проползти немного, километров двести. На сколько они растянутся при такой погоде, да еще и ночью, сказать было сложно. Решено было сделать привал и дождаться утра, чтобы приехать отдохнувшими и продолжать дальнейший, уже пеший путь.