Когда Блоут посмотрел на Шэда, его глаза сверкали.
– На этом острове более ста джамперов, Шэд. Вы действительно могли бы убить их всех? Могли бы вы их убить всех?
Шэд помедлил. Дети, подумал он. Не все из них убийцы. Не все сумасшедшие.
– Тут не хватит фонарных столбов, чтобы развесить их всех, – сказал Блоут. – Это ведь ваш обычный метод, не так ли? Но хладнокровное убийство не ваш стиль. Никогда им не был. Вы просто толкаете фишку домино, и плохие парни начинают сами убивать друг друга. – Блоут кисло рассмеялся. – И это тоже может случиться. Рокс – несчастливый остров. Совсем несчастливый. – Он прищурился, взглянув на Шэда. – Вы считаете себя убийцей, и тем не менее это не так.
– Хватит болтовни, губернатор. Говорите, если вам есть что сказать. – Взгляд Блоута стал более пытливым. Шэд чувствовал холод, разливающийся по нервам.
– Вы думаете, что вы берсерк. Вы впадали в состояние берсерка, поэтому вы должны… – Блоут покачал головой. – Вы подверглись чужому влиянию.
Шэд коротко рассмеялся.
– Верьте, во что вам нравится, Блоут.
– Ваш разум… Он имеет те же ментальные характеристики, что и некоторые разумы моих граждан. Саван, Файл, Видео, Арахис… Даже Причуда. Я говорил с Тахионом, и он знает… – высокий голос затих.
Нервы Шэда кричали ему «беги», убей Блоута, заморозь его голову в куб льда и прорывайся наружу, пока Блоут не привел в действие подготовленную ловушку.
– Я теряю терпение, губернатор, – сказал он.
– Кто-то вмешался в ваш разум, – сказал Блоут. – Кто-то превратил вас в берсерка, заставил вас убивать.
Злость пронзила Шэда.
– Советую держаться подальше от моей головы! – рявкнул он.
Блоут не обратил внимания.
– Это очень тонко. Тот, кто сделал это, двигался постепенно, внося лишь легкие изменения. Маскируя ваши реакции, смещая акценты на ярость и насилие. – Лицо Блоута было сосредоточенно, полно решимости, почти восторга. – Да, он был внутри вас, это точно. Почти незаметно, но теперь я узнаю отпечатки пальцев. Тот же самый человек, что вел к безумию Арахиса, кто пробудил отвращение и ненависть Причуды к самому себе. – Взгляд Блоута ввинтился в сердце Шэда. – Это была не ваша естественная реакция. Это был некий грязный извращенец, получивший оргазм, используя ваш разум.
Губы Шэда пересохли.
– Ерунда, – сказал он. – Никого во мне никогда не было.
– Это дикая карта, – сказал Блоут, – кто поручится, что ею нельзя управлять мысленно на расстоянии?
– И кто это был? Назовите имя.
– Что вам сделали джамперы? – рыкнул Блоут. – Скажите точно. Я знаю, они вас похитили. Но они забрали лишь ваше тело. Что вы сделаете с человеком, который изменил ваш разум? Кто в пятнадцать лет послал вас по пути убийцы, заставив думать, что это ваша суть?
Шэд помедлил. Потом его наполнила холодная решимость.
– Он заслуживает смерти, – сказал он.
– Возможно. Этот человек определенно убийца. Но вы не обязаны убивать его. Теперь это ваш выбор. И вы можете не делать этого.
– Назовите мне имя.
Блоут прищурился.
– Давайте заключим сделку, Шэд. Имя в обмен на соглашение.
Шэд посмотрел на него.
– Говорите.
– Мне не нравится, что Тахион в плену здесь, на острове. Это позор. Много лет Тахион был лучшим другом джокеров. Его доставили сюда без моего позволения, и если вы заберете ее…
– Ее?
Блоут помедлил, потом продолжил.
– Сейчас Тахион находится в теле шестнадцатилетней девушки. – Слова, казалось, даются ему с трудом, а щеки его вдруг вспыхнули. Он говорил быстро, будто надеялся, что Шэд не заметит: – Вот сделка, Шэд. Вы оставляете в покое джамперов, забираете Тахиона с острова. Премьер-министр Кафка даст вам один из скоростных катеров. И я назову вам имя.
– А если кто-то попробует остановить меня?
Блоут подумал минуту, потом вздохнул.
– Поступайте, как считаете нужным.
– А Мелок?
Блоут снова хихикнул.
– Она давным-давно покинула остров, своим обычным путем. Я не стал бы досаждать ей в любом случае. Она была уже здесь раньше, и она…
– И она джокер.
Тон Блоута стал резок.
– Она джокер, с которым очень плохо обращались. Который, – прищуренный взгляд, – я вижу, вы понимаете.
– Вы знаете ее историю?
– Нет. Ее разум непрозрачен для меня. Но я могу догадываться. Ваша забота о ней говорит в вашу пользу. До того, как сенатор Хартман сделал вас убийцей, вы, должно быть, были хорошим человеком.