- Стефан? – снова позвала она, заглядывая ему в лицо.
И её глаза, как и глаза Деймона, выражали искреннее волнение. Но от неё Стефан точно не был готов принять ни сострадание, ни внимание, ни беспокойство – он давно уже не верил ей, зная, что за каждым её словом и жестом кроется тщательно выверенный умысел. Он не мог заставить себя заговорить. А ведь должен был. Стефан ещё раз напомнил себе, что, если бы не она, он бы снова и снова умирал бы в тесном сейфе на дне карьера, захлёбываясь обжигающе холодной водой. Но принять это было сложнее, чем казалось на первый взгляд.
- Я должен поблагодарить тебя, - медленно, словно по заученному, начал он, старательно не глядя в глаза Пирс. Слова застревали в горле, царапали нёбо. Подняв, наконец, взгляд на девушку, он увидел, что огоньки в её глазах погасли, сделав их пустыми и безжизненными. – Если бы не ты, я пролежал бы на дне карьера ещё, пожалуй, не один год, - Стефан усмехнулся, и в улыбке его была горечь.
Кэтрин только покачала головой. Улыбка исчезла с её лица, и только сейчас Стефан заметил, что она выглядит усталой и бледной – лишь тень той яркой хищницы, которая с лёгкостью кружила мужчинам головы. Ему вдруг стало почти жаль её, ведь она в одно мгновение потеряла всё то, что ценила в жизни больше всего другого: бессмертие, неуязвимость и свободу.
- Нет, Стефан, ты ничего не должен мне, - спустя несколько мгновений напряжённого молчания она опомнилась и заговорила. Больно ужаленное сердце тяжело бухало о рёбра, в груди немилосердно тянуло. Заглушая горькое разочарование, грозившее вот-вот разлиться слезами, Кэтрин натянула на лицо привычную насмешливо-безразличную маску. – Я ведь должна была отплатить вам за гостеприимство, верно? – девушка хрипло хихикнула. – Не стоит благодарностей. Будем считать, мы квиты, ладно? Тем более что без Елены и Деймона я всё равно ничего бы не смогла сделать, - она лгала, но лицо вампира тотчас просветлело, тень облегчения мелькнула в зелёных глазах. Она бы хотела рассказать ему правду, показать, что кроме неё в этом доме он никому не был нужен. Но стало бы от этого лучше? Едва ли: это бы больно ранило Стефана, и он бы никогда не простил бы ей этой боли и этой её правды.
- Кэтрин, - кажется, он даже немного смутился, - ты всё-таки спасла мне жизнь… Я не могу это просто так…
- Попробуй, - почти грубо оборвала она его. – Я не люблю делать добрые дела, забыл? И ещё меньше я люблю, когда мне напоминают о них. Чувствую, что теряю форму, - Кэтрин смеялась над собой и над ним тоже, но эта насмешка была единственной её защитой от ненависти Стефана.
Вампир только пожал плечами и быстро покинул её комнату. Девушка без сил рухнула на кровать, давясь беззвучными злыми слезами. Но, когда обострившийся непрестанной тревогой слух Кэтрин уловил звук хлопнувшей двери в другом конце коридора, она вдруг резко села на постели, провела пальцами по влажным от слёз щекам и улыбнулась полубезумной широкой улыбкой. Ему не всё равно. Да, Стефан ненавидел её, но всё-таки не так люто, как Сайлас. А, значит, она ещё могла побороться за его сердце. Пусть даже и с самим Стефаном.
***
Кэролайн застыла на пороге, увидев его, ссутулившегося на её кровати. Что-то в самом облике молодого оборотня заставило её насторожиться: поникшие плечи, опущенная темноволосая голова, напряжённые руки, бугрящиеся мышцами. Осторожно, как к опасному непредсказуемому зверю, девушка на цыпочках подошла к Тайлеру и в нерешительности остановилась возле кровати.
- Тайлер? – тихо, удивлённо позвала она.
Когда оборотень поднял голову, ей понадобилась вся её выдержка, чтобы не отшатнуться в испуге от Локвуда: в тёмных глазах его плескалась угроза и ярость. Они не виделись с Тайлером с самых похорон Бонни, ограничивая своё общение короткими сообщениями. Надеясь на поддержку Тайлера, Кэролайн однажды написала ему о том, что, возможно, Бонни ещё можно вернуть в мир живых, но натолкнулась на то же неверие, какое встречала у остальных. И тогда она отстранилась от него; она много думала о том, что скажет ему при встрече, подбирала слова, которые задели бы Тайлера посильнее и, может быть, смогли бы привлечь его на её сторону, но теперь, когда она увидела его взгляд, вся её решимость разом угасла. В глубине его глаз Кэролайн всё ещё видела то почти насмешливое неверие, но оно меркло по сравнению с застящей взгляд Тайлера злостью.
- Не ожидала увидеть меня? – тихо произнёс он, почти не раскрывая рта, и в словах его звучала едва сдерживаемая угроза.
- Нет, - честно призналась она.
Тайлер поднялся со своего места, смерил девушку взглядом, смысл которого она не могла, да и не хотела разгадывать. Молчание длилось несколько секунд, но показалось ей бесконечно долгим. Кэролайн не видела его таким никогда прежде. Казалось, подпитываемый тёмными эмоциями, Тайлер стал выше ростом и шире в плечах; она сейчас была много сильнее его, не питаемого магией полнолуния, но всё равно боялась его. И за него.
- Я слышал, - начал он, в упор гладя на неё, - что ты… - глубокий вдох, - …ты спелась с Клаусом.
Презрение в его голосе больно полоснуло девушку по сердцу. Но, скрывая свои истинные чувства, вампирша только досадливо поморщилась.
- Не спелась, Тайлер. Он приезжал… - Кэролайн смолкла на секунду, потому что так и не знала точно, зачем всё-таки явился в Уитмор Майклсон. Он просто вновь появился в её жизни, осветив призрачной надеждой на воскрешение подруги несколько хмурых осенних дней, а затем так же неожиданно исчез. Подняв взгляд на Тайлера, девушка поняла, что и этих мгновений хватило, чтобы неведомые подозрения, которые он питал по отношению к ней, прочно укоренились в его душе. – Он мог бы помочь нам…вернуть Бонни.
- Да ну? – он дрожал, как натянутая струна.
Сомнения, которыми Тайлер так щедро делился сейчас с ней, невольно заставили и её тоже усомниться в справедливости своих надежд, и теперь уже Кэролайн разозлилась на оборотня.
- А что тебе рассказала Елена? – подавшись вперёд, прошипела она.
Казалось, на миг Локвуд смутился, но только на миг – в следующую секунду его злость вернулась к нему.
- Ты не просто принимала его помощь… - он покачал головой, и сердце девушки сжалось от колкого укора в его словах. – А если бы и просто приняла её… Он убил мою мать, Кэролайн! – вдруг взорвался он, зарывшись пальцами в коротко стриженные тёмные волосы. – Он мучил нас всех! Мы все могли погибнуть! Вспомни… - начал он, но тут же яростно мотнул головой. – А теперь ты улыбаешься ему, говоришь с ним, ты, чёрт возьми, танцуешь с ним на балу-маскараде и флиртуешь с этим чудовищем, оправдываясь тем, что он поможет нам вернуть Бонни! А, между тем, ты не хуже нас всех знаешь, что это невозможно, и Клаус тоже бессилен тут.
Кэролайн открыла было рот, чтобы возразить оборотню, но парень резко прервал её, сбивчиво заговорив:
- Я благодарен Елене за то, что она рассказала мне. Теперь я знаю, что он отнял у меня не только мать, но ещё и тебя.
- Тайлер, я не…
- Ты защищаешь его – этого достаточно, - выплюнул он, и Кэролайн знала, что сейчас, в эту минуту, он ненавидит её больше Клауса, больше всех на свете. – А я его ненавижу…и я убью его!
Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, но Кэролайн схватила его за руку с такой силой, что едва не хрустнули кости. Тайлер глянул на неё так, что неживая кровь застыла в жилах; прежде она думала, что ад – это вампиризм, это бестолковая вечная жизнь, это смерть лучшей подруги, но только сейчас поняла, что её личный ад был сейчас в его потемневших от ярости и ненависти глазах. Она хотела бы сказать ему так много всего, чтобы хоть попытаться утишить это тёмное пламя в нём, но пролепетала только:
- Если умрёт Клаус, умрём и мы все.
На миг ей показалось, что Тайлер сейчас просто безразлично пожмёт плечами и уйдёт, обрекая на смерть их всех, но он просто ответил:
- Тогда я превращу его жизнь в ад.
========== Глава 13. Дочки-матери ==========
Беда в том, что никто в этой сказке не говорит друг другу «Я люблю тебя». Никто.
«Маленькая принцесса»
Ей никогда не было уютно в старом особняке Сальваторе, даже когда оба брата были без памяти влюблены в неё; теперь же, когда и Деймон, и Стефан ненавидели и презирали её, Кэтрин даже дышать было трудно в этом доме, насквозь пропитанном затхлостью и старыми обидами. Поэтому при любом удобном случае она выскальзывала из особняка и до позднего вечера бродила по извилистым улочкам Мистик Фоллза, оставляя братьев Сальваторе бороться с обуревавшими их чувствами: Деймона – с его всепоглощающей виной, Стефана – с обидой и болью. Наверное, для неё вообще не было больше места на этом свете, но самая горькая ирония состояла в том, что последним её пристанищем должен был стать дом, в котором её больше всего ненавидели.